Очарованный дембель. Сила басурманская - Сергей Панарин

Злоба с Шайтана переметнулась на Эрэфию.

– Утоплю, не сомневайся, – прошептал хан, сжимая кулаки.

– Они убили Кенни!

– Сволочи.

М/ф «South Park»

Дорога от Тянитолкаева к Хусейнобаду заняла ровно один день.

Многое повидал Иван на пути в Персиянию. Обогнал огромную, с крепкую избу, улитку, на ракушке которой красовалась гордая надпись «Все свое ношу с собой». Встретил мизерного пацаненка в компании гномоподобного мужичка. Это были Мальчик-с-пальчик и его Дядька-с-руку. Волк промчал Старшого мимо вечно голодного Объедалы и всегда похмельного Опивалы, по окрестностям Тмутаракани и Светблошарии, а также вдоль того самого Днепра, на середине которого стаями гибнут глупые птицы, рискнувшие перелететь великую реку.

Восточные страны с их цветастыми базарами и монотонными пустынями пронеслись очень быстро, потому что волшебный оборотень бежал с постоянным ускорением. Если в начале этой бешеной скачки зверь перескакивал препятствия, удивительно мягко приземляясь после затяжных прыжков, то к концу путешествия он запросто удерживался на поверхности рек и озер.

Достигнув Хусейнобада, волк обежал город несколько раз, сбрасывая скорость. Наконец Иван слез с мощной спины.

– Ну, ты, Вятка, автомат! – Парня качало, голова кружилась, к горлу подкатывал ком тошноты.

Теперь Старшой приблизительно представлял, что испытывают пилоты «Формулы-1». Весь путь слился для дембеля в длинный пестрый тоннель. Торможение далось особенно трудно: когда оборотень двигался прямо, Иван мог фокусировать взгляд на каком-нибудь дереве или пригорке, находящемся впереди, а «кольцевая трасса» лишила парня ориентира. Укачало.

Серый хищник деликатно ждал, пока воронежец не придет в себя. Емельянов-старший подышал, походил нетвердой походкой и стал изучать место, куда попал. Путешественники остановились в роскошном пригородном саду. Мудрый Вятка не хотел красоваться перед стражей или случайными прохожими. За цветущими деревьями и высокими пальмами виднелся Хусейнобад.

Он был настолько свеж и великолепен, что вдоль белых стен летали звездочки. Правда, Иван потряс головой, и яркие точки исчезли. Все-таки они были следствием гонки, а не чудесной частью городского устройства.

Столица Персиянии смотрелась так, будто перенеслась сюда из какого-нибудь фильма-сказки. Воздушные замки стремились к небу, каждая башня оканчивалась золотым шпилем или шатром, оборонительная стена выглядела неприступной, но не утяжеляла общее ощущение от города. Линии, сходящиеся где-то за легкими облаками, светлые цвета домов, собранность строений в единое целое создавали впечатление того, что Хусейнобад парит над высоким холмом, а не опирается на него. Вокруг раскинулись зеленые поля и сады, вдалеке начинались светло-желтые берега пустыни.

– Я тебя тут подожду, – промолвил волк, направляясь к журчащему за розовыми кустами ручью.

– Ага, пойду поразнюхаю, – ответил Старшой, ибо не знал, что сказать.

Он закинул мешок за спину и пошел к воротам. До них было километра три. За время прогулки дембель раздумывал, как он добудет перо жар-птицы. Мысль о дорогом подарке он отмел еще возле Тянитолкаева, ведь персиянского владыку Исмаил-шаха вряд ли можно удивить дорогой диковиной. Купец Торгаши-Керим рассказывал: дескать, тут все есть. Да и дары, посланные князю Юрию, не оставляли сомнений – здешние богатства неисчислимы.

«Значит, будем импровизировать. Дуракам везет», – решил Старшой. Мысли переметнулись к младшему брату. Иван пожелал Егору удачи, ведь увальню так ее не хватало!

У ворот стояли четверо стражников, изнывавших от вечернего зноя. Все были босыми, в огромных серых шароварах, подпоясанных широкими красными кушаками, в руках держали сабли. Бронзовые торсы блестели, словно бойцов отлили из бронзы. Скромные серые чалмы защищали головы от закатного солнечного жара.

– Назовись, путник, – мягко, но настойчиво попросил начальник четверки.

– Князь Задольский Иван, – с достоинством сказал Старшой. – Это в Эрэфии.

– Отчего же ты пеший и без свиты, урусский падишах? – теперь в голосе главного угадывался легкий сарказм.

– Охотился, заплутал, коня волки загрызли, – коротко изложил легенду дембель и подумал: «Как ловко наглая ложь сочетается с робкой правдой!»

– Любите вы, уруссы, поохотиться… – Охранник потер щетинистый подбородок. – Зачем пожаловал, князь?

Звание прозвучало как издевка. Старшой отметил, что и за рубежом каждый, получивший хоть толику власти, начинает чувствовать себя императором вселенной.

– Коня купить, – хмуро проговорил Иван.

– Так у высокородного мужа водятся денежки? – Глаза начальника стражи алчно заблестели.

– Может получиться, что ты сейчас хамишь тому, у кого есть разговор к вашему Исмаилу, – сказал дембель, сдерживаясь. – Смотри, как бы за жадность не пришлось ответить.

Бойцы потянулись к сабелькам.

– Это налог, чужеземец.

– Сколько?

– С тебя золотой.

Мимо полемизирующих Ивана и охранников неспешно проехал восточный богатей на дорогом верблюде.

– А с него почему не взяли?

– Не твое дело.

– Да, не такое про вашу страну Торгаши-Керим рассказывал, – подосадовал Старшой, потом его осенила шальная мысль, и он повторил укор погромче.

Персиянец на верблюде услышал имя и резко остановил животное.

– Ты знаешь Торгаши Честнейшего? – Лицо наездника выражало крайнюю степень заинтересованности.

Стражники мгновенно выстроились в живую стену между ездоком и воронежцем.

– Да, мы познакомились в Рассее… Ну, в Эрэфии. А потом я передавал его послание Мозговскому князю.

– А что стряслось с самим купцом?

Этот человек привык повелевать, отметил Иван, вглядываясь в глаза богача. Немолод, зато энергичен. Волевые черты, не утерянная стать. Ездит один, верхом. Кто же это?

Дембель с нарочитой рассеянностью махнул на охрану:

– У нас на родине принято радушно принимать гостя, а уже потом выспрашивать, не будь я князь Задолья.

Цепкий взор ощупал армейскую форму Ивана, наездник сделал какие-то выводы и представился:

– Хаким аль-Муталиб, шахской милостью визирь. Будь моим гостем.

Представившись, Иван с благодарностью принял приглашение. Он раздвинул плечом притихших охранников и пошел рядом с верблюдом визиря. Приходилось следовать правилам восточной игры: будь почтительным, красноречивым и терпи всячески подчеркиваемое неравенство. Единственное, чего не мог понять дембель, как же такой важный в государстве человек ездит один? Старшой задал этот вопрос и услышал негромкий смех: