Черные клинки. Небесная сталь - Евгений Перов

Дал Утис – высокий смуглый уроженец Южного континента. Взгляд его темных глаз по-прежнему недоверчиво буравил Ивейна из-под густых бровей, казавшихся еще пышнее из-за того, что верх головы халду был таким же безволосым, как и остальное его лицо. Этот так просто не сдастся. Наверняка устроит тайную слежку. Но сейчас, в присутствии остальных, вряд ли решится на открытый спор: мастер Гирций слыл лучшим чтецом мыслей во всем Ордене.

Бронк Маркус – здоровяк с простым лицом и такой же простой душой. Ободряюще подмигнул Ивейну. Сын простолюдина, в котором нашлась крупица Архэ. Интересно, как он вообще стал членом Совета… По крайней мере – точно не доставит проблем.

Мастер Ко-Диос – пожалуй, мудрейший халду во всем Ордене. Самый сложный противник. Старик казался древним и дряхлым со своими седыми волосами и длинной белой бородой, едва не доходящей до пояса. Но Ивейн видел, на что он способен.

И, наконец, Гней Поликус – самый молодой магистр. Новая надежда Ордена. Лучший выпускник Академии за последние полторы сотни лет. Прямо-таки – образец для подражания. Ивейну внезапно захотелось врезать по идеальному носу Гнея и сделать его несколько менее идеальным. Но вместо этого он дружелюбно улыбнулся.

– Предлагаю вынести решение на голосование, – сказал Ко-Диос.

По спине Ивейна поползли мурашки. «Какое, к эльфам, голосование?!» Он едва сдержался, чтобы не выкрикнуть это вслух. Взгляд растерянно метался от лица одного члена Совета к другому.

Все трое кивнули.

– Кто за то, чтобы позволить Ивейну остаться в Ордене и позволить продолжить службу в качестве стража?

«Позволить? Да я спас этот Орден от… чего бы там ни было! Я руки своей лишился, вы, напыщенные кретины. Я, я…»

Ивейн почувствовал, как Поток сгущается вокруг него плотным туманом. В огромной круглой зале стало нестерпимо жарко. Ему пришлось применить все самообладание, чтобы побороть желание слиться в одно целое с Архэ. Показать всем, здесь и сейчас, чего они стоят на самом деле…

Но он лишь мучительно выдавил еще одну покорную улыбку.

Бронк Маркус без колебаний поднял вверх огромную руку. Остальные халду медлили. Страх, дремавший у Ивейна где-то в области желудка, проснулся и выпустил свои острые когти. Но вместе со страхом в груди росло другое чувство. Ивейн не знал, как правильно его назвать. Наверное, самым близким по смыслу словом было «облегчение». Облегчение от того, что ему не придется скрывать свои способности. Облегчение от того, что больше не нужно будет терпеть глупые порядки. Облегчение от того, что он сможет больше никогда не видеть эти лица.

Один недоученный калека против пяти магистров. Не слишком высокие шансы выжить. Но он не позволит снова лишить его всего. Лучше смерть. Ивейн мрачно приготовился к своей последней схватке. Невидимые нити Архэ потянулись к нему, наполняя тело теплом.

Мастер Ко-Диос медленно поднял руку. Ивейн отпустил от себя Поток, испытывая одновременно облегчение и разочарование.

– Поровну, – констатировал очевидное старый магистр. – Решение отложено. Мы дождемся возвращения мастера Сейдина, который должен прибыть в Столицу к Празднику урожая. До тех пор паладин Ивейн останется в Храме.

Ивейн опустился на одно колено. Он мельком глянул на лица членов Совета. Бронк Маркус широко улыбался. Дал Утис, ожидаемо, испепелял его взглядом. Но больше всего поразило поведение Гнея. Лицо молодого мастера перекосилось от злобы. Интересно, когда он успел стать врагом Поликусу?..

– Да, мастер Ко-Диос, – повиновался Ивейн, уперев взгляд в пол из белого гранита.

– Ты должен строжайше выполнять все указания приоров и не покидать территорию Ордена, – продолжил разглагольствовать мастер Ко-Диос.

Ивейн кивнул, слушая речь старого магистра вполуха. Праздник урожая состоится меньше чем через три месяца. Именно столько времени теперь есть у него, чтобы вернуть контроль над своей жизнью.

Легионер

Сапог больно врезался в ребра. Такой способ пробуждения стал недоброй традицией за последние дни. Пулий попытался уцепиться за обрывки сна. Ему снилась Лора, одетая лишь в цепочку с кулончиком в форме слезы. Неизвестно, когда в следующий раз сон окажется таким чудесным…

Фап!

Еще один пинок под ребра разорвал прекрасную картинку на мелкие клочки.

– Да встаю я, встаю! – рыкнул Пулий, нехотя приоткрыв глаза.

Фап!

– Уф-ф! – Особенно сильный удар заставил выпустить воздух из легких. Пулий зашелся болезненным кашлем.

– А сейчас-то за что? – спросил он.

Надсмотрщик ухмыльнулся растрескавшимися губами с запекшимися в трещинках комочками гноя. Вместо ответа он плюнул с высоты своего роста и пошел к следующему пленнику.

Около сотни легионеров уцелело в той резне. Но меньше половины из них оставались в живых сейчас. Некоторые погибли от ран, большинство же пленных проклятые дикари принесли в жертву своим кровожадным богам. Пулий не сомневался, что и остальных ждет такая же участь.

– Шлюший сын… – как можно тише прошипел Пулий, вытирая со щеки плевок.

Кряхтя и насылая проклятия на своего мучителя, он перекатился на бок и кое-как встал. Со сломанной рукой и веревочными путами на лодыжках это было не так уж и легко. В глазах потемнело. То ли от постоянного голода, то ли еще сказывался удар по голове. Иногда Пулий жалел, что тот варвар не раскроил ему череп, а ударил мечом плашмя. Каждый новый день был разочарованием.

Каждый новый день был мукой.

Пулий изучил раздробленную кисть. Ничего нового. Конечность опухла и стала темно-фиолетовой. Лишь два пальца на правой руке более-менее нормально слушались, остальные висели скрюченные, похожие на поджаренные на костре колбаски.

Проглотив утренний паек (если можно считать таковым жидкую похлебку из не до конца обглоданной кости, с кусками жира и подгнивших овощей), Пулий коротенькими шажками посеменил к месту ежедневных работ.

Копание.

Проклятое, к эльфам, копание…

С рассвета до самого заката заключенных заставляли рыть землю у основания возвышенности, на которой стоял каструм. Теперь холм напоминал уродливый гигантский гриб. А вчера земляной навес с одной стороны обвалился, заживо похоронив троих легионеров. Их приглушенные крики еще долго доносились до ушей живых товарищей, но к тому времени как парней удалось откопать, они были уже мертвы. И чего только хотят найти дикари? Чем чаще Пулий задавал себе этот вопрос, тем более укреплялась в нем уверенность, что нападение на заставу служило лишь прелюдией к настоящим событиям.

– Копай! – Бесс-надсмотрщик протянул примитивную деревянную лопату.

Пулий поднял свою изуродованную десницу. Каждый день одно и то же. Как будто этот ублюдок не знал, что для того, чтобы копать, нужно две руки.