Черные клинки. Небесная сталь - Евгений Перов

Бесс схватил покалеченную кисть и сильно сжал своей лапищей.

– Тва-а-арь!.. – прорычал Пулий, опускаясь на колени и безуспешно пытаясь разжать хватку дикаря левой рукой.

Бесс прыснул смехом. Так смеялся, что из пасти потекла слюна и осталась на его густой бороде. Каждый день одно и то же. Проклятого ублюдка забавляло причинять страдания.

Варвар отпустил руку и указал на носилки-волокушу с ременной упряжью, уже нагруженные землей. Пулий кряхтя встал на ноги. Может, стоит попытаться убить гада в следующий раз? Что толку терпеть побои, унижения, издевательства, заранее зная, чем все закончится? Не лучше ли умереть мужчиной?

Пулий поднял упряжь, перекинул через плечо и потащил носилки. Кого он обманывает? Остатки мужества сгорели в пожаре, а трусливая сущность продолжала цепляться за бесполезную и мучительную жизнь. Он остановился, перевернул носилки, вытряхнул землю и потащил их обратно. Каждый день одно и то же.

Едва Пулий разменял первый десяток ходок, как день стал еще более паршивым, чем обычно. Легионер, что нагружал землю, выронил лопату и попятился в тень нависающего обрыва. Даже надсмотрщики-бессы разом притихли и повернули головы в ту сторону.

Пулий снял с плеча упряжь и медленно обернулся.

К месту работ шли люди.

Первым шел высокий широкоплечий варвар, вождь клана; тот самый, с которым встречался предатель Кезон. За ним следом две обнаженные девушки вели скрюченную фигуру в лохмотьях. Замыкали процессию полдюжины вооруженных копьями берсерков. Пулий почувствовал, как дрожат колени. Уродец, напоминающий огородное пугало, был не кем иным, как шаманом, или прорицателем племени. А его появление могло означать лишь одно – новые жертвы!

– Всем построиться, грязные собаки! – крикнул главный надсмотрщик.

Остальные принялись сгонять пленников в кучу, словно пастухи – стадо овец. Варвары, не стесняясь, использовали пинки и древки копий. Вскоре бывшие легионеры собрались в одну группу. Пленники испуганно жались друг к другу. Рослые подгибали колени, чтобы не выделяться. Каждый старался смотреть в землю, или в сторону, или вообще не смотреть.

«Все мы просто животные на бойне, и вот пришел повар, чтобы выбрать очередную скотину для ужина, – мысленно философствовал Пулий. – Каждый надеется, что сегодня не его очередь, но стоит ли радоваться, если выберут соседа? Не лучше ли считать счастливчиками тех, чей час настал? Конец мучениям. Разве может смерть быть хуже, чем ее ожидание?»

Тем не менее он, как и все, тоже втянул голову в плечи, пытаясь стать невидимкой среди живых трупов.

В другое время Пулий не смог бы отвести глаз от прекрасных обнаженных жриц, но сейчас, как кролик на змею, смотрел на шамана. Девушки отпустили его руки. Прорицатель шаткой походкой приблизился к нестройной шеренге пленников. И замер на расстоянии меньшем, чем длина вытянутой руки. Из-под капюшона доносилось громкое сопение.

Уродец нюхал своих жертв!

Он сместился влево, и его костлявая рука с длинным изогнутым ногтем ткнула в грудь молодого легионера с бурой повязкой на голове. Новобранец, наверняка даже еще не произносивший клятву. Парень попытался отшатнуться, но те, кто стоял рядом, схватили его за руки и вытолкнули вперед, в объятия двух подоспевших берсерков.

Прямо как пауки в банке, которых в детстве ловил Пулий. Готовы сожрать друг друга, лишь бы прожить еще один день. Ничем не лучше варваров, которых они, «цивилизованные люди», так презирали. Ничем не лучше животных. Рот наполнился вязкой слюной, и захотелось сплюнуть. Но Пулий сдержался, чтобы не привлекать внимание, и проглотил плевок.

Он тоже ничем не лучше.

Прорицатель прошествовал в начало шеренги, удаляясь от Пулия. Словно камень с шеи свалился. Но не у того бородача, в которого ткнула когтистая длань. Кажется, он служил в первой когорте. Имени Пулий не помнил. «Прощай, друг! Пусть Создатель благоволит к тебе в другой жизни».

Тем временем жрец выбрал следующую жертву. Ею стал Янос, отец семерых или восьмерых дочерей. Пулий вспомнил, как сокрушался тот, что Создатель так и не послал ему сына. Бедные сиротки!.. Теперь наверняка – будущие шлюхи и воровки.

Янос попытался сопротивляться.

Ему даже удалось вырвать копье из рук одного воина. Правда, копье второго, всаженное Яносу в бок, сразу же умерило его пыл. Грузной тушей неудавшийся бунтарь вначале сел на колени, затем повалился. Если бы остальные пленники поддержали попытку мятежа, возможно, им даже удалось бы бежать.

Они превосходили бессов числом. Конечно, наверняка половина остались бы лежать холодными трупами, но второй половине выпал бы шанс добраться до Изерона через лес. Маловероятно, правда, что это кому-нибудь удалось бы. Бессы знают местность куда лучше, да и передвигаются по чаще быстрее. Но все лучше, чем быть заколотым на алтаре. Почему же тогда никто из этих вчерашних солдат, поклявшихся защищать свое государство от врага ценой жизни, даже не шевельнулся, чтобы помочь товарищу? А некоторые – отшатнулись, словно Янос был заражен не меньше чем чумой. Чтобы пережить его на один хренов день?

«Животные. Все мы животные, повинующиеся одному инстинкту – выжить. Выжить любой ценой. Каждый миг собственной жизни мы ценим дороже десятка чужих смертей».

– Вместо этого я возьму двоих, – недовольно каркнул шаман.

Вождь племени нахмурился.

– Так скоро некому будет копать.

– Если боги не смилостивятся над тобою, то они никогда не укажут тебе правильное место. И ты сможешь искать его сам месяцами. Когда прибудет Херкул?

Пулию показалось, что прорицатель усмехается.

Вождь гневно махнул рукой.

– Делай что нужно, старый выродок. Но учти: если твои жертвы не помогут, я вооружу лопатой тебя. Может, тогда боги укажут тебе, где врата.

Вместо ответа уродец ткнул пальцем в ближайшего легионера.

Итак, еще одна жертва – и спектаклю конец. Какое облегчение. Можно будет вернуться к проклятым носилкам с землей и трудиться в ожидании вечерней кормежки. Потом сон… Пулий понадеялся, что ему снова приснится Лора… а потом – здравствуй еще один поганый день… Все же интересно: что за «врата» такие они ищут в этом холме? Не иначе, как в преисподнюю.

А провидец уже готовился выбрать последнюю на сегодня жертву. Он обнюхивал высокого солдата в десятке шагов от Пулия.

«Прощай, неизвестный сослуживец…»

Вдруг оракул отстранился от высокого, поднял голову, втянул воздух и боком, как краб, двинулся в сторону Пулия. Дрожь снова свела колени. Пулий хотел сделать шаг назад, но его ноги словно одеревенели. Он не мог пошевелить ни единым мускулом.

А предсказатель уже стоял рядом.

Вонь, которую источало дыхание старика, определенно была худшей из всех, что довелось вдыхать носу Пулия. Хуже, чем запах в конюшне, которую его заставляли чистить в первые недели службы. Хуже, чем пах его сапог, когда он пьяным оступился ногой в выгребную яму. Хуже, чем вонял целый воз протухшей рыбы, которую как-то привезли на заставу, а потом, невзирая на протесты легионеров, отправили на кухню. После той похлебки половина легиона провела на корточках почти всю ночь. Казалось, дыхание оракула воняло самой смертью.