История Византийских императоров. От Исаака I Комнина до Алексея V Дуки Марцуфла - Алексей Михайлович Величко

долголетию, но ценит добрые качества души и с благоговением взирает на кроткого, смиренного человека, хранящего Его заповеди. И я хочу подражать Богу, Который выше всякого лицеприятия».

Неожиданно для всех император объявил, что не желает обсуждать кандидатуру Исаака, поскольку «власть должна перейти к младшему сыну Мануилу». Он продолжал: «Я не из пристрастия, а по достоинству предпочел младшего сына старшему». «Исаака, — сказал царь, — я часто видел вспыльчивым и раздражающимся от всякой ничтожной причины, потому что он крайне гневлив, а это губит и мудрых. Между тем Мануил с целым рядом других достоинств, которых не чужд и Исаак, соединяет и это прекрасное качество — кротость, легко уступает другим, когда это нужно и полезно, и слушается внутреннего рассудка. По этой причине я и решил назначить царем Мануила». Напомнив многочисленные подвиги, совершенные младшим сыном, его мужество, отвагу и находчивость, доброту и открытость, он подытожил: «Итак, примите этого юношу как царя, и Богом помазанного, и по моему избранию вступающему на престол».

Трудно представить, какие чувства испытывал царь-отец, выступая перед своими соратниками с такой смелой речью. Не о себе, не о болях, терзающих тело, и даже не об обиде, которую он, несомненно, невольно нанес старшему сыну, а о благе Римской державы думал император в последние минуты своей земной жизни. Только за ее судьбу он был ответственен перед Богом и хотел быть уверенным, что передает власть в надежные руки, способные приумножить его труды, и не могущие обидеть слабого[439].

Пока он говорил, все собрание суровых военных мужей, с легкостью отдававших свои жизни на поле боя, рыдало, срывая слезы с глаз намозоленными о рукоятки мечей ладонями. И едва царь завершил речь, как все дружно признали Мануила I Комнина Римским царем. Затем император подозвал к ложу оплакивающего неминуемо близкую смерть отца избранника своей совести, возложил на его голову царский венец и облек в порфиру[440] Положили на стол Евангелие, и все присутствовавшие поклялись в верности новому императору. Рядом находился старый товарищ умирающего царя великий доместик Иоанн Аксух, которому василевс доверил безопасность Мануила.

Через несколько дней после этого, 8 апреля 1143 г., император Иоанн II Комнин скончался. После смерти современники говорили о нем, что «его и до сих пор все прославляют похвалами и считают венцом всех царей, восседавших на Римском престоле из рода Комнинов. Но и по отношению ко многим из древних и лучших императоров можно сказать, что он с одними из них сравнялся, а других даже превзошел»[441].

LXI. Император Мануил I Комнин (1143–1180)

Глава 1. «Новый Юстиниан»

Молодой император, которому едва исполнилось 24 года, относился к тому типу людей, для которых бесстрашие, мужество и решимость являются прирожденными чертами характера, нормой жизни. Красивый мужчина с темно-коричневым лицом, статный, Мануил I был невероятно силен, и даже ставшая легендарной сила Антиохийского князя Раймунда де Пуатье блекла перед его физическими возможностями. Он всегда сражался в первых рядах, и даже враги, не говоря уже о византийцах, с восхищением называли василевса «Александром Великим» и «Гераклом»[442]. Как и отец, он отличался невероятной энергией, фантастической работоспособностью, умением владеть собой, а также любезностью и остротой ума, ненавидел лесть и ложь. Мануил Комнин был очень образованным человеком и охотно направлял свой ум и интерес ко всему, что заслуживало внимание. Галантный и обходительный, император слыл любимцем девиц, и в молодости его досуг не был лишен обычных аксессуаров этого возраста — веселых застолий и доступных женщин. Даже после женитьбы он поддерживал альковные отношения с племянницей Феодорой Комнин, от которой у него появился на свет незаконнорожденный сын Алексей Комнин, — правда, тот не сыграл в истории Римской империи никакой особой роли. Связь царя с племянницей продолжалась и дальше[443].

Патриот до последней капли крови, василевс, тем не менее, восторженно относился к рыцарскому Западу — его не зря называли царственным паладином. Он много проводил времени в общении с французскими и германскими рыцарями и вообще стремился к сближению Византии с другими европейскими державами[444]. На то были свои объективные причины.

Во-первых, вопреки мнению некоторых современных популяризаторов византинизма, Западная Европа эпохи Крестовых походов вовсе не представляла собой нищую, грубую, варварскую страну, лишенную культуры и технически отсталую. Даже на фоне разложившегося и безнравственного папства на Западе в то время велись глубочайшие богословские споры, а среди самих понтификов встречались удивительно волевые, цельные и благочестивые натуры.

Уровень религиозного сознания западных христиан был также невероятно высок в сравнении с последующими веками, и европейская культура не чувствовала себя обделенной по сравнению с византийской. Но особенно были заметны достижения Запада в военном деле, что не удивительно. Вечно воюющие германцы и французы достигли совершенства в военных технологиях и организации армии. И Мануил I Комнин, хорошо знакомый с западной культурой, считал необходимым перенимать положительный опыт. Естественно, юному и отважному сердцу Мануила Комнина были близки рыцарские девизы, среди которых первенствовал: «Esto miles pacificus, strenuus, fidelis et Deo devotus» («Будь рыцарем миролюбивым, отважным, верным и преданным Богу»)[445].

Воин по природе, он по достоинству оценил технические новшества крестоносцев и решил многие из них адаптировать к византийской действительности, проведя в сжатые сроки перевооружение и реорганизацию своей армии. По его приказу солдатам были выданы другие щиты — не круглые, как раньше, а высокие и продольные. Особое внимание было уделено кавалерии, которую василевс учил сражаться копьем и мечом, а не луком со стрелами. Сам царь постоянно демонстрировал солдатам навыки работы с холодным оружием, поражая их силой и ловкостью. Благодаря упорству василевса, вскоре византийская армия ни в чем не уступала западным воинам в умении биться и держать строй. А византийская конная атака производила жуткое впечатление на врагов[446].

Во-вторых, при всех центробежных силах, разрывающих западное общество, оно было довольно монолитным, когда речь заходила об общем враге, и уже начало явственно ощущать свою несхожесть с византийской цивилизацией. Первый, а за ним и второй Крестовые походы со всей очевидностью показали, что латиняне способны объединить усилия для достижения одной конкретно поставленной цели, и даже при всех огрехах организации крестоносных предприятий их военные достижения были ощутимы.

Обычно, говоря о Крестовых походах, особенно первых, упоминают лишь события, произошедшие в Палестине и Сирии. Но в действительности Запад показал, насколько он может объединяться в рамках одной христианской цивилизации, когда идет война на