Волжский рубеж - Дмитрий Агалаков

Что же он оставлял за спиной после того, как вернулся из Болгарии? Он часто вспоминал тот год, и сердце его билось чаще…

В гостиную тихонько вошли – шелест платья. Он оглянулся – ему улыбалась хозяйка дома.

– Может быть, чаю, Петр Владимирович?

Алабин обернулся:

– Благодарю вас, пожалуй.

Она ушла. Гость увидел себя в зеркале Свербеевской гостиной, пригляделся и поправил воротничок мундира. Ему всегда нравилось выглядеть так, точно он собирался предстать перед фотографом. С юности нравилось! Просто раньше он не придавал этому большого значения… Он вновь повернулся к окну: там была мягкая зима, неслись по Дворянской тройки, весело катили сани. И в стекле читалось его, Петра Алабина, слабое отражение…

В 1878 году, вернувшись в Самару, указом Сената Петр Алабин был избран одним из почетных мировых судей. Но это малость. Он по-прежнему заседал в думе, давал полезные указания, к примеру, по работе санитарной комиссии в Самаре, потому что «заразительные болезни» косили людей направо и налево. Но при этом он занимается литературной работой, и, как всегда, его кругозор восхищает окружающих. Журнал «Русская старина» публикует его работы «Польский поэт Трембицкий», «Еврейский ученый Исаак Бер Левензон». Последнего Алабин знал лично еще молодым человеком. А в Петербурге выходит в свет второе, дополненное, издание его словаря растений.

Одиннадцатого мая на заседании городской думы выступал городской голова Назаров. Он сказал:

– С радостью объявляю, господа, что Третья дружина болгарского ополчения доставила нашему коллеге – гласному думы Петру Алабину, для передачи Самарской думе образ святителя Иоанна Рыльского, и с надписью: «Третья дружина Болгарского ополчения подносит сей образ Великого болгарского святителя городу Самаре в благодарность за присланное им знамя, под которым она воскресила боевую славу болгарского народа в войну с турками за освобождение своего отечества в 1877–1878 годах. Командир дружины майор Чиляев». Так-то вот, господа. – Городской голова оглядел гласных. – Думаю, никто не будет против, если мы поблагодарим Третью дружину через гласного Алабина, а образ святителя Иоанна Рыльского установим в Спасо-Вознесенском кафедральном соборе.

«Против» никто не был. Все были «за».

13 июня 1879 года становится для семьи Алабиных страшным днем: безвременно уходит из жизни Василий Алабин. Всего двадцать девять лет! Врачи сказали: причиной стала старая рана, полученная на войне. Вот так мстили Алабиным турки! Отца и мать может отвлечь только работа, а успокоить – светлая молитва за душу их сына, более ничего. Другие дети в скорбные дни оказываются рядом.

Близился большой юбилей в царской России, а именно двадцатипятилетие восхождения на престол императора Александра Второго Освободителя.

20 января 1880 года на заседании думы Петр Алабин прочел доклад особой комиссии по вопросу о том, как и чем достойнее ознаменовать предстоящее торжество.

– Считаю, что лучшим памятником, какой в настоящее время возможно было бы воздвигнуть в Самаре по случаю предстоящего двадцатипятилетия юбилея царствования государя императора, может стать постройка нового здания публичной библиотеки. Она, конечно же, будет носить имя его величества Александра Второго. И при этой библиотеке необходимо устроить публичный музей, который будет иметь общеобразовательный характер. Вместе с тем он послужил бы средством изучения Самарского края в отношении естественном, сельскохозяйственном, промышленном, техническом и историческом… Но библиотека должна быть живой, господа!..

– Поясните, Петр Владимирович, что значит «живой»? – спросил один из гласных.

Алабин кивнул:

– Публичная библиотека – не домашняя библиотека, она принадлежит не кругу людей, а всей стране. Она должна быть учреждением монументальным, ей предназначено существовать ряд веков, и с каждым годом она должна расти. Только в этом случае библиотеку можно назвать именно «живой». Я, господа, отмечаю всю важность момента вот почему. Мы не должны поскупиться, когда речь зайдет о финансировании строительства. Это должно быть достойное здание, которым мы с вами могли бы гордиться. Такие заведения, как библиотеки, и делают города – городами!

Террористические акты волновали и лихорадили Россию.

2 апреля 1879 года террорист Соловьев совершил пять выстрелов в Александра Второго, но промахнулся. «Народная воля» на сходке «приговорила» императора к смерти. 19 ноября того же года террористы пытались взорвать императорский поезд, но ошиблись с вагоном. На воздух взлетели продукты, приготовленные к царскому столу.

5 февраля 1880 года в Зимнем дворце на первом этаже прогремел страшный взрыв. Это было еще одно покушение на императора, но куда более страшное. Тридцать килограммов динамита заложил террорист-народоволец Халтурин. Император был уже на подходе к столовой, где все и случилось. Погибло одиннадцать человек охраны из лейб-гвардейского Финского полка, ранено пятьдесят шесть. Бомба воистину оказалась убийственной. Вновь бессмысленные жертвы. И чудесное спасение императора.

Весть разнеслась по России мгновенно. Для Петра Алабина Александр Второй был не простым императором. Он знал его лично, и никогда не забывал трех всадников у Черной речки перед Инкерманом.

– Господа, коллеги, – сказал в тот день на заседании думы Алабин. – Не сомневаюсь, что чувства наши в этот день совпадают. И мы выразим единодушное желание немедленно составить и повергнуть к стопам нашего императора Александра Второго всеподданнейший адрес с выражением беспредельного восторга по поводу чудесного сохранения его жизни. Предлагаю послать от городской думы лейб-гвардии Финляндскому полку икону Божьей Матери на ризе и написать, в память какого именно подвига полка икона подносится.

Он прочитал адрес, составленный им в ближайшие часы, и текст телеграммы командиру Финляндского полка. Все члены думы приняли проект единогласно и с восторгом.

Некоторые даже со слезами.

Четвертого апреля в награду за ревностную службу по гражданскому управлению в Болгарии император Александр Второй жалует отставному губернатору Софии, действительному статскому советнику Петру Алабину орден Святой Анны 1-й степени.

Тридцатого августа был торжественный обед у самарского губернатора по случаю открытия моста через Волгу в районе Сызрани. Алабин знал: недаром он ездил в Петербург, недаром! Именно тогда, красноречием и здравыми доказательствами он смог повернуть это дело в пользу Самары! Ему, зная его неоценимую заслугу в этом деле, губернатор Александр Дмитриевич Свербеев и дал первое слово.

Алабин вспомнил, с чего все начиналось. Вспомнил он и ту ночь, когда проезжал по замерзшей Волге и подумал: «вот бы здесь быть мосту!» Он точно заглянул в будущее!..

Бывает такое, думал он уже про себя, дается человеку прозрение!..

– Да будет мост этот исходной точкой того железного пути, которому суждено соединить сеть русских железных дорог с Индией и Китаем, – завершал он свою речь перед именитыми жителями города, – и тем к ореолу, окружающему чело императора Александра Второго Освободителя народов, да присоединится новый луч немеркнущей славы! Ура!