Крутой мэн и железная леди - Елена Арсеньева

Да, всё просто, мое условие сурово, но непререкаемо: или тыразгадаешь мои загадки сама и тогда останешься жива, или узнаешь правду передтем, как в последний раз вознегодовать, что мгла, закрывавшая твой разум, так ине рассеялась и не дала тебе возможности узнать счастья.

Мне будет жаль, если…

Мне УЖЕ очень жаль».

Ага. Можно давать отбой Николаю Носачеву. Алёну больше неинтересуют отношения Олега и Влада Сурикова. Влад тут вообще сбоку припека,случайно затесавшееся тело.

Тело, вот именно! Leib!

Leib Влада Сурикова абсолютно ни при чем. Олег ведь хотелубить не Влада.

Он хотел убить ее, Алёну… Теперь это ясно. Признаниеобвиняемого – царица доказательств. Прав был товарищ Вышинский!

Стрелял Олег в тот вечер в Алёну Дмитриеву. Промахнулся. Вотсмех!

Она бы, наверное, даже могла заставить себя засмеяться, еслибы в дверь не позвонили.

Алёна отшвырнула стул и ринулась вперед, в прихожую.Отодвинула щеколду и повернула рукоять замка. Она была уверена, что это Олег,явившийся завершить то, что у него не получилось несколько дней назад, на чтоне хватило решимости сегодня. И все же у нее и в мыслях не появилосьостеречься, не открывать. Письмо – это безумное письмо! – и сам процесс его чтения,отнявший столько времени и сил, привели ее в такую ярость, что Алёна забыла острахе. Она только и мечтала оказаться сейчас с Олегом лицом к лицу и высказатьему все, что о нем думает.

Сумасшедший, дурак! Да разве можно губить свою жизнь из-закакого-то кратковременного эпизода в юности – прелестного, упоительного,счастливого, между прочим, эпизода! И вообще – да разве можно губить свою жизньиз-за бабы ?!

Она была совершенно уверена, что это Олег, уверена до такойстепени, что даже не посмотрела в глазок. Распахнула дверь и не сразусообразила, кого видит перед собой.

Да ведь это Капа, снова Капа!

Стоит в длинном, до полу, халате и в тапочках, лицо бледное.Волосы причесаны кое-как, губы от волнения в ниточку. На сей раз в руках неточередного экземпляра «Женской логики» (спасибо и на том!), а сжимает она рукукакого-то высокого сутулого человека… в обвисших джинсах, в обвисшем пуловере,то ли с чужого плеча вещи, то ли хозяин их внезапно и резко похудел. Да, вид унего больной… Волосы седые, лицо морщинистое, взгляд затравленный. Где-то егоАлёна видела, это точно.

Кто ж это такой? Капа вроде не замужем – то есть насколькопомнит Алёна, живущая в этом доме с 1996 года. Нет, вроде бы в те временамелькала с нею рядом какая-то мужская фигура… не эта ли самая? Ну что ж, оченьможет быть, только так давно это было, теперь и не вспомнить. Потом тот мужчинакуда-то подевался… Куда?

Да какая разница, куда подевался тот мужчина? Не важнее ли,кто – этот ?

– Леночка, Алёна, – прошептала Капа, – извините, Христаради, вы нас впустите, а? Пожалуйста! Дело очень важное, вопрос жизни и смерти!

– Жизни и смерти? – ошалело переспросила Алёна, до которойтолько теперь начало доходить, что времени – часа четыре утра, а перед нею –практически незнакомые люди.

– Да, – шепнула Капа, которой явно не хотелось, чтобыкто-нибудь из досужих соседей услышал ее. – Клянусь вам! Мы с Костей…

В это мгновение мужчина, которого, видимо, и звали Костей,осторожно высвободил ладонь из Капиных пальцев, потом обеими руками взял Алёнуза плечи и, чуть склонившись вперед, всмотрелся в ее лицо своими запавшими и вморщинистых веках, блекло-голубыми глазами. Тонкие, бледные губы его чутьвздрогнули, будто попытались улыбнуться. Костя несколько раз медленно кивнул,словно довольный тем, что видит, а потом отпустил Алёну и ловко ввинтился мимонее в коридор. Он заглянул в спальню (Алёна испытала мгновенную неловкость привоспоминании о неубранной постели, да и только теперь осознала, как онавыглядит, в халате поверх пижамы… ну и что, она их в гости не звала, это имдолжно быть стыдно, а не ей!), на кухню (а посуду-то она так и не вымыла!) ипрошел в гостиную, служившую Алёне также и кабинетом.

Алёна оглянулась на Капу. Та комкала воротник своего халатадрожащими руками.

– Извините, – пискнула она совсем уж чуть слышно. –Пожалуйста, извините. Дело…

– Ну да, жизни и смерти, я уже поняла, – обреченно кивнулаАлёна. – Проходите, раз пришли, только я, честное слово, не пони…

Она осеклась. Костя выскочил из кабинета с очень страннымвыражением своего и без того странного лица. Подбежал к Капе, схватил ее ипотащил за собой, приговаривая:

– Ты только посмотри! Нет, ты только посмотри!

Маленькая Капа влачилась за ним, словно банка, привязанная кхвосту ошалелого пса. Алёна ринулась следом с видом хозяйки, которая хочет этубанку от хвоста отцепить.

Да что он там такое увидел, в ее кабинете?!

А увидел Костя компьютер. Таращился на него с тем же ужасоми восторгом, с которым первые кинозрители таращились на паровоз братьевЛюмьеров, аплодировали при его появлении на экране, а потом, при егоприближении, бросались вон из зала, спасаясь бегством.

«Боже ты мой, – снисходительно подумала Алёна, – да ведь онже совсем дикий, этот Костя! Откуда он взялся такой, что компьютера не видел?!»

Капа, судя по всему, тоже никак не могла понять, почему еедруг впал в такой экстаз. Она тихонько подергала его за руку, пытаясь привестив чувство, и наконец-то ей это удалось. Костя обернулся к ней, потом к Алёне испросил тонким, напряженным голосом:

– Значит, вы прочитали мой шифр? Вы его все-таки прочитали?!

Алёна глянула на экран. Компьютер у нее был небольшой,поэтому на экране умещалось не бог весть какое количество текста. Сейчасполовину его занимало окончание глюкнутого текста жуткой шифровки, а половину –начало перевода.

– Что?! Ваш ши… – начала было Алёна, но у нее онемели губы.Кое-как справилась с ними и спросила: – Ваш шифр? То есть это вы писали? Вы –МОН?! И это вы хотели меня убить? Вы стреляли во Влада? Значит, Олег тут ни причем?

Он не ответил, лишь со страдальческим выражением прижалладони к ушам. Только тут до Алёны дошло, что она кричит с избыточнымколичеством децибел. И, пожалуй, даже не кричит, а визжит!