Староград - Артем Рудик

руку, и я взвёл затвор. Пуля должна была свершить акт милосердия, но стоило мне спустить курок, как в то же мгновение произошёл взрыв.

“Иногда нам не следует искать злодея. Они сами находят нас».

(С)Элл Глиммер

На шаг впереди

27.03.85

Они думают, что опередили нас. Надеятся, что мы будем сидеть сложа руки. Возможно, попытаются прокрасться мимо голодного волка невинными ягнятами, чтобы затем сбросить это фальшивое обличье. Может быть, попытаются выставить ультиматум, будто бы их голос имеет хоть какой-то вес. Но наиболее вероятно то, что повстанцы, почувствовав нашу слабость, попробуют пробить себе путь напрямую.

Что же, в любом из этих случаев они сильно ошибаются. И все их надежды разобьются о стену стали и огня. Ибо коллаборационисты — давно уже не просто вспомогательное подразделение в составе основных сил Ордена. Ибо за эти месяцы мы копили силы, набирали новобранцев из всех, кто мог крепко держать оружие в руках, и запасались техникой наших прошлых «хозяев». Теперь это настоящая армия, с танками, самолётами, вертолётами, боевыми доспехами и новейшими винтовками.

И с нами придётся мириться. Ибо мы будем будущим Ронии. Такой Ронии, какой её видит комендант Салем. Той самой Ронии, которую я полюбил гораздо больше, чем ту, что называл родиной. Конечно, я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы сохранить эту идею, а в идеале развить её и приумножить. Не потому, что должен, и не потому, что фанатично предан коменданту. Это всё не про меня.

На самом деле я отчаялся. Да, именно отчаялся. Окончательно устал пытаться бороться с кем-либо. Теперь я должен убивать, жестоко, бескомпромиссно, с яростью дикого зверя. Хватит полумер. Хватит идти на поводу у тех, кто пытается мной управлять.

Староградский мясник перестал выходить на связь с тех самых пор, как я поймал Ясенева. Пусть не думает, что это его спасёт. Как только я перегрызу горло Меласки, я примусь и за этого урода. Он не спрячется от целой армии, не сможет забиться в тёмный угол, словно крыса, ибо теперь я готов достать его из-под земли. Да, он всё ещё шантажирует меня жизнью Зофиюшки, но больше я не собираюсь терпеть и позволять ему издеваться над собственной дочерью.

Я вырву её из рук чудовища и никогда более не дам в обиду, подобным Мяснику червям. Судьба не может вечно улыбаться подобным ему монстрам, и рано или поздно все они будут наказаны. Моими руками. И я гарантирую, что они ответят за каждую свою жертву.

Больше нету смысла горевать по потерянной Ронии. Более нет смысла печалиться из-за столь внезапного статуса кво. Ибо мы построим новую страну, иную во всех отношениях. Не важно, какой она будет, бедной или богатой, маленькой или большой. Не важен и режим, который будет царить в моём любимом краю. У меня уже давно нет желания копаться в политике и вести игру в своих интересах.

Я просто хочу умереть в раю своей маленькой Родины, в окружении большой семьи. Хочу провести свою дочь к алтарю. Хочу уйти на пенсию и баюкать внуков на своих руках, рассказывая героические и не очень истории из личного прошлого. Хочу показывать им старые шрамы и боевые награды. Хочу, чтобы меня похоронили рядом с моей дорогой женой, когда наконец придёт мой час уйти в небытие.

И я не дам разрушить эти мечты кучке каких-то оборванцев и поехавшему психопату! Все они будут намотаны на траки танков и задавлены под тяжёлым генеральским сапогом. И меня никто не остановит. Да, я дал коменданту обещание не перегибать палку. Но на ублюдков подобные договорённости не распространяются. Думаю, Эрвин поймёт меня, в конце концов, после ухода Германа он единственный человек, которому я доверяю, как себе. Если бы не мои планы мести, я бы и умереть за него готов.

В любом случае, благодаря плану Глиммер, мы теперь на шаг впереди и ни за кого умирать от меня и не требуется. Всё, что необходимо сделать — ждать, пока террористы клюнут на нашу наживку. И я готов ожидать, словно затаившийся аллигатор. Так долго, как это необходимо. Рано или поздно крысы вылетят из своей норы.

Что же, вылетели они, на удивление, скоро. Да ещё и не одни. На мою рацию стали приходить сообщения примерно такого содержания от офицеров с разных концов города:

— Приём, пан Соколов! У нас тут настоящий бунт! Настоящее человеческое море вылилось наружу. В основном безоружные гражданские, много женщин и детей. Идут толпой. Среди них, скорее всего, есть вооружённые повстанцы, а также зазывалы и подстрекатели. Из-за них толпа принимает угрожающую массу и пылает всё ярче. Требуют выдать им коменданта. Каковы будут приказы?

Серьёзная угроза. Серьёзнее, чем мы предполагали. И очень хороший ход от господина Меласки. Кажется, мы недооценили силу его пропаганды или количество лояльных бунтовщикам граждан. В любом случае он пытается вынудить действовать нас жестоко или не действовать вовсе. Неплохая попытка, особенно учитывая, что средств навроде слезоточивого газа, резиновых пуль и полицейских бронемашин, у нас практически не водится, так что вряд ли получится обойтись без жертв, при попытке разогнать толпу.

С другой стороны, мы можем попытаться встать неприступной стеной вокруг основных кварталов города и тянуть время ровно столько, сколько это будет возможно. Так есть шанс, что протест перетечёт в вялую фазу, а народ не решится идти грудью на амбразуру и даст время принять стратегически правильное решение.

Вейзен, единственный офицер, находившийся рядом со мной в палатке (в основном потому, что я бы скорее застрелился, чем доверил ему дело хоть чутка важнее поставки картошки), скорее всего, прокрутил в голове ту же логическую цепь и вслух заключил:

— Думаю, необходимо узнать мнение коменданта на этот счёт.

— Что же, мы ни одного решения не можем принять без его ведома? Тем паче, что вряд ли он лучше нас придумает, что делать в такой ситуации.

— Я всё думаю, что ему необходимо сообщить. Возможно, он даст добро на жёсткие меры, и мы выйдем из этой ситуации так же, как вышли в самый первый день у власти.

— С того момента прошло много времени. Ситуация изменилась кардинально, и теперь мы не можем просто так стрелять по людям, ибо нельзя переложить вину на Орден.

— Ну а на коменданта вроде как можно. Попробуй, по крайней мере. Лично