Разгадка - Калья Рид

Услышав наши шаги, мать обернулась и подошла ко мне. Мне в ноздри тотчас ударил запах ее духов.

– Ах, вот и она. – Она обняла меня.

– Мама? – Я нахмурилась, а она похлопала меня по спине. – В чем дело?

Она отстранилась на расстояние вытянутой руки и улыбнулась, демонстрируя идеальные, ровные и белые зубы.

– Ты едешь домой. Вот в чем.

– Я знаю… но почему?

Происходящее не имело смысла.

– Тебе нужно быть дома, вот почему.

Вероятно, единственное объяснение, которое я услышу.

– Ты готова? – спросила она.

Нет, что-то было не так. Буквально вчера я вышла из кабинета доктора Ратледж, чувствуя себя совершенно разбитой. Она сказала мне, что я еще не готова вернуться домой, и вдруг сегодня здесь появилась моя мать, возникнув прямо из ниоткуда. От нехорошего предчувствия желудок скрутило узлом.

– Да, я готова, – сказала я, сглотнув застрявший в горле комок, и кивнула.

Я потянулась за своей сумкой. Мэри все еще держала ее, обеими руками крепко сжимая ремешок. Я не отваживалась посмотреть ей в глаза. Не знаю почему. Я знала лишь одно: если я это сделаю, то расплачусь. Мэри всегда казалась такой суровой и неразговорчивой, но я привыкла к ней. Она стала неотъемлемой частью моей жизни, и я не знала, что буду делать без нее. Она потянулась и обняла меня. Крепко, очень крепко. Мне пришлось первой разомкнуть это объятие.

– Береги себя, – сказала она мне на ухо и пригладила мне волосы. На ее лице играла улыбка, а в глазах стояли слезы.

– Обязательно, – пообещала я.

Через несколько минут мы с матерью уже выходили из клиники. Прежде чем сесть в машину, я заметила то самое голое дерево рядом с окном комнаты отдыха. Замерзшая сосулька таяла. Вода медленно капала на сырую землю.

Это был знак – конец моего пребывания здесь.

Всю дорогу домой я ломала голову над тем, хорошо это или плохо.

Наконец мать припарковалась перед домом, но ни она, ни я даже не пытались выйти из машины. Она взяла сумочку и громко вздохнула. Я же просто продолжала сидеть, как каменная.

– Вот ты и дома, – медленно сказала она, глядя на руль. – Пора забыть про твое пребывание в Фэйрфаксе. – Она посмотрела на меня. – Мы должны снова стать семьей.

Никакого «добро пожаловать домой»! Никаких объятий. Лишь холодные, голые факты.

Вместо того чтобы, вернувшись домой, расслабиться, я бросила сумки в своей комнате и тотчас вышла за дверь, прихватив ключи.

* * *

Час спустя я все еще за рулем.

Я понятия не имею, куда еду, и мне все равно. Я следую за поворотами дороги, стараясь не обращать внимания на неприятное ощущение, что свернулось клубком где-то внизу живота. Из-за него мои пальцы тревожно постукивают по рулю. Через несколько минут я паркую машину и выхожу на улицу. Холодный воздух волной обрушивается на меня, и я дрожу. Скрестив на груди руки, я описываю круг, глядя на бесплодную землю.

Покидая Фэйрфакс, я не посмотрела свои документы на выписку. Я была счастлива, что, наконец, ухожу оттуда. Я решила, что врачи сочли безопасным отпустить меня в большой мир. Верно?

Все кажется достаточно безобидным. Небо серое, но безоблачное. Довольно тепло, учитывая, какая промозглая погода стояла в последние дни. Земля сырая. Выбоины на дороге заполнены водой.

В моей памяти возникает та самая сосулька. Я наклоняюсь, упираюсь спиной в дверцу машины, и, опустив голову в ладони, представляю, как вода капает на землю.

Кап, кап, кап.

Я готова спорить, что она исчезла. От той замерзшей капли воды ничего не осталось. Почему тогда это вызывает во мне такое отчаяние? Потому что она многое для меня значила. Она символизировала мою жизнь и все, за что я боролась. А теперь ее нет, а я до сих пор так ничего и не поняла. Во всяком случае, я еще больше растеряна. И еще сильнее надломлена.

Когда я находилась в Фэйрфаксе, у меня была одна цель: выйти оттуда и получить ответы. Эта цель поддерживала меня, даже когда я чувствовала, что бегу на одном месте. Но выйти и остаться без ответа? От этого я чувствую себя совершенно беспомощной. Слезы разочарования катятся по моим щекам и падают на черный асфальт. Я вытираю лицо, встаю и глубоко вздыхаю. Неважно, что я чувствую, я точно знаю одно: Лана где-то там. Знаю, это звучит невозможно и безумно, но я чувствую, как ее сердцебиение эхом отдается в моих ушах.

Это не мое сердце бьется.

Только ее.

Я возвращаюсь в машину, делаю разворот и пытаюсь найти знакомую дорогу. Спустя несколько минут это мне удается. Дома, что проносятся мимо меня, я видела многие годы подряд. Но я не обращаю на них внимания. Я сосредоточилась лишь на одном: сердцебиении, что эхом звучит в моих ушах. Более того, чем ближе я к дому Ланы, тем сильнее я ощущаю ее сердцебиение. Я прижимаю руку к сердцу. Оно стучит спокойно, ровно и очень тихо по сравнению с сердцем Ланы, которое бьется громко отрывистым, резким стаккато.

Доктор Ратледж однажды сказала мне, что Лана в безопасности и что ее отец больше не причинит ей боли. Так почему, когда я добираюсь до ее дома, в моих ушах слышится эхо? Почему я чувствую ее присутствие?

С дурным предчувствием я бегу к входной двери. Я знаю: Лана здесь. Может, доктор Ратледж и думала, что Лана в безопасности, но она не права. Она была неправа все время. От одной только этой мысли у меня подкашиваются ноги.

Я добираюсь до входной двери и врываюсь в дом. Я тяжело дышу, отчаянно оглядываюсь по сторонам. Где-то горит свеча, запах воска щекочет мне ноздри. Я слышу, как в столовой тикают старинные напольные часы.

Я просто хочу найти Лану. Вместо этого я вижу Макса и застываю на месте. Он колотит кулаком в дверь кабинета ее отца.

– Майкл! – кричит он. – Откройте!

Его кулаки неистово ударяют по твердому дубу. Из-за закрытых дверей доносится грохот. По моей спине пробегает холодок страха.

Я иду по коридору, приближаюсь к Максу.

– Нет, нет, нет, – слабо шепчу я.

Макс не видит, что я уже почти рядом с ним. Он отступает назад и с силой пинает дверь. Раздается хруст, и дверь повисает на петлях.

Он вбегает в комнату. Но я не могу последовать его примеру. Я боюсь сделать даже шаг. Я уже знаю, что там увижу, и я не хочу это видеть. Одного раза достаточно.

Единственное, что заставляет меня сделать шаг вперед, это Лана. Я слышу ее голос. Я слышу, как она рыдает и стонет. Я вхожу в комнату. Жалюзи опущены, закрывая внешний мир. Горит только лампа на столе ее отца. И на полу, прямо напротив стола, лежит Лана, а Майкл ее удерживает.

Я думаю, что кричу, но мой крик никто не слышит.

Отец Ланы одной рукой держит ее руки над головой, а другой зажимает ей рот. Его брюки спущены, ее джинсы тоже.