Предательство в КПСС. Хроника разрушения СССР - Валерий Шамбаров

Но припугнуть такими способами Дудаева, принудить к уступкам не удалось. 11 декабря был отдан приказ на ввод войск в Чечню. Однако началась война через пень-колоду. Львиную долю солдат составляли зеленые срочники, неопытные и даже почти необученные — в общем развале во многих частях уже забыли, когда проводились стрельбы, учения. Генералы признавали операцию совершенно неподготовленной, от должности командующего отказывались. Только через 9 дней ее принял генерал Квашнин, да и то объединенное командование оставалось условным — силы армии, МВД, ФСК действовали сами по себе, по указаниям своих начальников. Причем послали их вообще не воевать, а как бы для острастки. Применять оружие было запрещено! Чеченцы перекрывали дороги, и колонны останавливались — запрашивали, что делать?

Только после того, как боевики стали поливать войска огнем, они начали отвечать. 14 декабря Ельцин предъявил новый ультиматум Дудаеву, требуя сложить оружие и угрожая штурмом Грозного. Но войска вразброд только еще выдвигались на подступы к городу. Начали обстреливать его из орудий, наносила удары авиация. Впрочем, опять больше для острастки, подталкивая сепаратистов к сдаче. Ее так и не дождались, и 31 декабря, как раз под Новый год, российская группировка получила приказ на штурм. Он тоже стал безграмотным и неорганизованным. Грозный обложили с трех сторон, а с юга дороги остались открытыми, боевики могли маневрировать силами, собирать подкрепления. Карт не имелось, вместо них раздали аэрофотоснимки и устаревшие планы города в очень ограниченном количестве, всем подразделениям не хватало.

Да и планированием самой операции начальство не озаботилось. Дало команду «вперед», и в город двинулись 250 танков и БТР. А в приказе им предписывалось занимать промышленные объекты, административные здания. Но в жилые дома заходить запрещалось! Хотя как раз в этих домах засели гранатометчики, стрелки. Чеченцы к штурму подготовились заранее. А бронетехника на улицах очень уязвима. Колонны сперва пропустили в глубь города и навалились с разных сторон. Побили, пожгли. Части оказались в окружении, с трудом и кровью расчищали дорогу назад. Вот такой получился Новый год…

7 января 1995 г. штурм возобновился. Его подготовили гораздо лучше. Теперь наступали штурмовыми группами. По обнаруженным очагам сопротивления вызывали огонь артиллерии, наводили авиацию. Продвижение стало более надежным, но медленным, кипели жестокие бои. К 19 января был взят президентский дворец, но русские контролировали только треть города, а боевики закрепились за Сунжей. Правительство направляло в Чечню дополнительные контингенты, численность группы войск достигла 70 тыс. человек. Ее возглавил новый командующий, генерал Куликов.

В дополнение к трем группировкам «Восток», «Север», «Запад» с большим опозданием, только 3 февраля, была образована четвертая, «Юг», стала обходить город и блокировать его с южной стороны. И сразу же дудаевское руководство занервничало! 19 февраля предложило переговоры об обмене пленными и временное перемирие, чтобы убрать с улиц тела погибших. На самом же деле боевики воспользовались перемирием, чтобы выскользнуть из наметившегося кольца. Начали выводить отряды из Грозного. 6 марта его покинул батальон Басаева, прикрывавший отход. Город, превратившийся в развалины, был взят.

Но у чеченской войны сразу же возник и «второй фронт», в российском тылу. И даже не один, а несколько! Активизировались террористы Дудаева, загромыхали взрывы в Москве (еще неопытные, жертв пока было мало). Однако у террористов обнаружились вдруг и мощные союзники! Фракция Гайдара «Демократический выбор России» выступила с резкими протестами против силового подавления бандитского очага. До сих пор она считалась главной опорой Ельцина в Думе, теперь объявила о переходе в оппозицию. К ней примкнуло «Яблоко». «Правозащитники», до сих пор упорно не желавшие видеть, что вытворяли боевики с русскими жителями Чечни, сейчас ринулись с пеной у рта защищать как бы «чеченское население», а фактически (и, по сути, неприкрыто) — дудаевцев. Депутат Думы, уполномоченный по правам человека в России Сергей Ковалев во время штурма Грозного находился в штабе Дудаева, оттуда по радио обращался к нашим военным, призывая сдаваться в плен [66].

На стороне экстремистов выступили и ведущие СМИ России! Впоследствии аналитики разводили руками и констатировали, что главный пропагандист Ичкерии Мовлади Удугов (прозванный «чеченским Геббельсом») начисто выиграл информационную войну против Москвы. Это чушь собачья. Как бы смог Удугов ее выиграть, если бы его заявления и комментарии к происходящим событиям не тиражировались многоголосием телевидения, радио и газет на всю страну? При этом имитировалась игра в «свободную прессу», а медиамагнаты и их СМИ как будто бы разделились.

Телеканал ОРТ Березовского вроде бы демонстрировал «объективную» позицию. Но подборки фактов и их освещение давались таким образом, что воспринимались негативно для наших войск. Только это делалось тонко, под видом «нейтральности» — зрителей подводили, чтобы они сами пришли к подобному мнению. А холдинг Гусинского — канал НТВ, радиостанция «Эхо Москвы», газеты «Московский комсомолец», «Сегодня», журналы «Семь дней», «Итоги» — откровенно занял сторону дудаевцев, внушал к ним симпатии. Корреспонденты НТВ постоянно паслись у боевиков. Когда одна из них, Елена Масюк, взяла интервью у Басаева (считалось, что он бежал за границу — а он был в Чечне), Генпрокуратура завела уголовное дело на нее и на канал НТВ. Но куда там! Посыпались протесты, в том числе и зарубежные, по поводу нарушений свободы прессы, и дело предпочли замять.

Березовский 19 сентября 1999 г. (уже поссорившись с Гусинским) объявил на пресс-конференции, что Гусинский «строил небескорыстные отношения с боевиками» и его медиагруппа «отрабатывала заказ». В интервью газете «Фигаро» он рассказал о разговоре с Гусинским, когда тот признался: «Наша позиция по отношению к Чечне была небескорыстной. Наши отношения были определенными и мотивированными» [42]. Хотя у самого Березовского существовали «особые» (и тоже небескорыстные) связи с боевиками. Борис Абрамович перечислял им крупные суммы, выступал посредником в освобождении заложников (за большие деньги) [33, 61].

А в целом получалось, что российские СМИ набросились, как собаки, на собственную армию, МВД и органы госбезопасности. Раздували их неудачи и потери, выставляли их некомпетентность, неэффективность. Насмехались и издевались над этими героями и страдальцами, защищавшими всю страну, изображали их тупыми и беспомощными, заодно подпитывая «перестроечный» комплекс национальной неполноценности — ну а как же, огромная Россия не может победить крошечную Чечню! Кстати, нигде не говорилось и не писалось даже о том, что это наши войска — русские! СМИ внедрили обезличенный термин «федералы». Тем самым отстранялись от наших солдат и офицеров, как от чего-то чуждого, грязного, неприличного.

Ну а боевики на этом фоне рисовались некими героическими борцами за «свободу», благородными защитниками родной земли и своих близких от вторгшихся «федералов», порушивших их мирный труд. В немалой степени помогало именно то, что прежние безобразия дудаевского режима и зверства против русских нигде не афишировались. Война получалась ничем не оправданной, только амбициями кремлевского и военного начальства. Откуда следовал вывод — зачем туда полезли? Оставить чеченцев в покое, и пусть себе живут как хотят…