Одноклеточный - Олег Никитин

Внезапно тело хакера вздрогнуло, изо рта у него выплеснулась струя воды. Он приподнялся на локтях, повторил извержение и потом помахал нам со счастливой улыбкой. Мы захлопали и заревели от восторга. Кажется, это весёлое купание понравилось Пецу. Нам тоже, понятно, особенно когда всё кончилось благополучно.

Только Флора почему-то ревела, просто слезами обливалась, и пришлось сунуть ей апоморфина. Наверное, она ещё не поняла, что наш собако-лев победил в борьбе с водной стихией.

— Ковш погиб, — невпопад сказал я. — По голику передали.

— Ну и что? — осадил меня Тони. — Я не знаю этого человека, он же не камайну.

А больше никто моё заявление не заметил.

Аоки принудила Пеца раздеться и стала смазывать раны целебным гелем, а Гриб повёл нас в тир. Он тут же находился, со стороны носа яхты. Девчонки, конечно, тоже хотели пострелять, но сперва по ружью взяли одзи и я, как босс и новичок. По-моему, мы чем-то не очень законным занимались. Но ловить нас всё равно было некому, так что чего бояться? Никакого особенного тира тут не было оборудовано, потому что мишени плавали в бухте, а ружья были электромагнитные, Все чисто и тихо.

Я и не знал, что у нас в бухтах мавы плавают.

— Это автономные аппараты, созданные для сбора данных о море, — сказал Минору как спец по всякой механике. — Длина у них полметра, но «яблочко» в десять раз меньше. В прицел увидишь вытянутый контур, это внешние электрические цепи мава. Нужно попасть в самую яркую точку рядом с торцом.

Тони уже высмотрел мишень и выпустил в неё «заряд». Но не попал, потому что среди зрителей прокатился разочарованный вздох. Камайну напялили очки и подцепили их к смартам, чтобы в нужном диапазоне видеть.

Пока батарея у одзи накачивалась, я поймал «его» мава в прицел. Тот медленно плыл вдоль дна, изредка рыская в стороны. Он походил на рыбу без головы и хвоста. У меня в ушах словно загудел ток воды, который вытекал из кормы аппарата. Будто я сам угодил в бухту. Само собой, я промазал! Опыта ведь никакого не было. Зато Сэйдзи следующим выстрелом поразил цель, и мав застыл, потом опустился на дно, как мёртвый. Камайну запрыгали от радости, и Тони с гордым видом вручил ружье Грибу, чтобы тот тоже поискал и прикончил объект охоты.

— Ему конец? — спросил я.

— Как же, обдолбись! Тогда бы нас живо арестовали, брат. Очухается, не трусь. Перезагрузит систему и опять поплывет. Мы же слабую мощность выставили.

Тут подошли Пец с Аоки и тоже захотели пострелять. Им выдали ружья без всякой очереди, как горою и его доктору. Пец был бодр и поминутно хохотал без всякого повода и дымил косяком. Пока все переживали за него, Херми меня тихо спросила:

— Ты ещё не забыл?

— Как мы на водопаде эсу делали? Конечно, помню.

— Да нет же! В среду утром в клинику отвезёшь, ёси?

— Ёси-ёси.

Мы ещё пару часов поплясали, доели гохан и выпили бочку сакэ. Пытались ещё в «мацубая» поиграть, Флора нам предложила как самая подкованная в попсе. Нужно было подобрать песню из виртуальных табличек, на которых каной слова песни записаны. Только никто не справился. В общем, мы ещё закинулись, уж не помню чем — то ли дитраном, то ли просто апоморфином. Долго же потом вся эта дурь выветривалась. Хорошо, у нас Гриб есть, а то бы так и заночевали у него на яхте. А так все разъехались, кроме Флоры. Она слишком круто закосела, Гриб решил больше не пичкать её химией и уложить в гостевой каюте. Думаю, у него были на её счёт планы, но Тони, конечно, не возражал. Тем более у Гриба день рождения. Флора ещё долго смеялась на палубе, пока мы прогревали моторы, и ловила на язык снежинки.

Да, отличная вышла дзасики.

Получается, на работе я отдыхал от наших жутковатых развлечений. Люди тут были какие-то нормальные, даже Давид. Но сегодня он выглядел нервным. Я застукал его в компании Урсулы, рядом с клеткой Генки, они о чём-то громко спорили. Я лихо тормознул повер, подняв веер брызг — ночью опять шёл дождь.

— Охаё, Егор, — сказала Урсула. Она как-то робко и просительно улыбнулась, словно я уже приготовился рассказать нагвалю о нашей с девушкой «оргии». Но Давид хоть и учитель, всё-таки не ками, чтобы такие интимные предметы с ним обсуждать.

— О чём дискуссия?

— Да вот Давид возражает против опытов с людьми. К нам же сегодня добровольцы въезжают, будут на себе эксперименты ставить. А он против.

— Естественно! — вспылил нагваль. — Чтобы разместить людей, придётся передвинуть часть законных обитателей клеток. И пострадают невинные птицы, кошки и собаки, потому что они наверняка перегрызутся между собой. А во-вторых, опыты на людях — это безнравственно. Погляди хотя бы на этих мутантов. — Он повёл вокруг механической рукой с оттопыренным пальцем.

— Один философ по фамилии Ионас в прошлом веке сказал, что человеческий материал — самый доступный, — заметила Урсула. — Потому что людям легко внушить что угодно. Даже то, что сомнительный опыт безопасен для их здоровья. Но это не тот случай, — утешила она свирепого нагваля.

— Зачем их тут-то рассаживать, симатта?

— Потому что торчать на виду посетителей — это стресс. В этом и смысл. Комплексный эксперимент, ясно тебе?

Часов в десять суета у нас и началась. Мне пришлось робококов отзывать, менять им программу, чтобы учёные и посетители не особо на них отвлекались. Давид торчал на своём участке и не хотел показываться из ангара, наверное, опять грибами баловался от досады. Чем уж ему добровольцы досадили, непонятно. А доход у нашей конторы точно возрастёт.

Я видел, как Урсула вместе с диром и психологами из какого-то института подопытных размещала. Кажется, биоэтик из МКБ тоже тут крутился, как же без него? И такой же хмурый был, как нагваль. Лучше бы они летом сюда нагрянули, а то ночью подопытные мёрзнуть будут, по-моему.

Ближе к вечеру я всё-таки выловил нагваля и уговорил его прогуляться между клетками, поговорить с добровольцами. Он подумал и согласился. И ещё я у него один сушёный гриб выпросил, чтобы завтра Херми предложить или самому слопать.

В клетке, где раньше сидел пёс непонятной породы, сейчас жила гражданка в особых очках. На табличке было написано, что через них мир виден перевёрнутым. Не хотел бы я в таких разгуливать. Тепло одетая онна сидела на пеньке с растерянным видом. На видимых частях её кожи виднелись блестящие нашлепки датчиков.

— Ну и как оно? — сердито спросил её Давид. Девушка вздрогнула и наклонила голову, будто мечтала слезть с потолка на пол. — Жалеете?

— Не нервируй человека, — выступил я. — Вам не холодно, онако-сама?

— Тётто, у нас одежда с подогревом. Неудобно только пищу принимать и на бумеле писать, а так нормально. Знаете, как необычно видеть вас перевёрнутыми, ребята?

— Нет у людей важнее задачи, чем расшифровать божественную информацию, — сообщил нагваль. — А ты перевернула её с ног на голову и превратила в свою противоположность. Будду в таких очках не разглядеть, только ками абсолютного зла!