Призрак Оперы - Гастон Леру

– Вы лжете, – закричал перс. Эрик склонил голову и сказал:

– Я пришел сюда.., говорить не о графе Филиппе.., но сказатьвам.., я скоро умру.

– Где Рауль де Шаньи и Кристина Доэ?

– Я скоро умру.

– Где Рауль де Шаньи и Кристина Доэ?

– Я скоро умру.., от любви, дарога, от любви. Вот такиедела. Я.., я очень любил ее. И я все еще люблю ее, дарога, поскольку умираю отэтого.., как я сказал. Если бы вы знали, какой красивой она была, когдапозволила мне поцеловать ее живой, потому что поклялась своим вечным спасением.Впервые – вы слышите, дарога, впервые – я поцеловал женщину. Да, живую, япоцеловал ее живую, и она была так прекрасна и безжизненна, как мертвая.

Стоя близко к Эрику, перс осмелился схватить его за руку ивстряхнуть ее.

– Скажите мне наконец, она мертва или жива?

– Почему вы трясете меня так? – произнес Эрик с усилием. – Яговорю вам, что скоро умру… Да, я поцеловал ее живой.

– И она теперь мертва?

– Да, я поцеловал ее в лоб, и она не отодвинулась от меня.Ах, какая она благородная девушка! Что же касается смерти, я не думаю так, хотяэто больше меня не интересует… Нет-нет, она не мертва! И я не хочу слышать, чтокто-то прикоснулся хоть к одному волосу на ее голове! Она хорошая, благороднаядевушка, и она спасла вашу жизнь, дарога, в то время когда ваш шанс на спасениебыл близок к нулю. Фактически никто не обращал на вас никакого внимания. Почемувы оказались там с этим молодым человеком? Вы должны были умереть толькопотому, что были с ним. Она просила меня спасти ее молодого человека, но ясказал ей, что, поскольку она повернула скорпиона, я был теперь ее женихом, поее же выбору, и что ей не надо двух женихов. И это было правдой. Что жекасается вас, то вы должны были умереть, потому что были с другим женихом, какя уже сказал.

Но, слушайте внимательно, дарога, в то время как вы оба,обезумев, вопили в воде, Кристина пришла ко мне и, глядя на меня своимибольшими, широко раскрытыми голубыми глазами, поклялась своим вечным спасением,что согласна быть моей живой женой! До этого в глубине ее глаз я всегда виделее своей мертвой женой; теперь я впервые увидел в ней живую жену; онадействительно имела это в виду, поскольку поклялась своим вечным спасением. Онане убьет себя. Мы заключили сделку. Через полминуты вся вода утекла обратно возеро, и я был удивлен, увидев вас все еще живым, ведь я думал, что вы уже натом свете… Итак… Соглашение предусматривало, что я доставлю вас обоих наверх.Освободив комнату Луи-Филиппа от вас обоих, я вернулся туда один.

– Что вы сделали с Раулем де Шаньи? – спросил перс.

– Видите ли.., я не хотел доставлять его наверх немедленно.Он был заложником. Я не мог держать его в доме у озера из-за Кристины, поэтомузапер его в удобном месте, приковал должным образом в тюрьме коммунаров,которая находится в самом отдаленном и безлюдном месте Оперы, ниже пятогоподвала. Туда никто не ходит, и заключенного там никто не может слышать. Мойразум был свободен, и я пошел к Кристине. Она ждала меня.

Кажется, в этом месте своей истории Эрик встал, он выгляделнастолько опечаленным, что перс, который сидел в кресле, вынужден был тожевстать, будто повинуясь тому же импульсу, что и Эрик, чувствуя, что невозможнопродолжать сидеть в такой важный момент. Перс даже снял свою каракулевую шапку(как он сам сказал).

– Да, она ждала меня, – продолжал Эрик, от сильного волнениядрожа как лист, она ждала меня, стоя прямо, живая, как настоящая, живаяневеста, ведь она поклялась своим вечным спасением… И когда я подошел к нейболее робкий, чем маленький ребенок, она не отвернулась. Нет, нет, онаоставалась.., она ждала. И мне даже показалось, дарога, что она немногопридвинула ко мне лоб – совсем немного, чуть-чуть, как живая невеста. И.., и я..,поцеловал ее! Я поцеловал ее! И она не умерла. И после того как я поцеловал еев лоб, она продолжала стоять так, близко от меня, как будто это было совершенноестественно. О дарога, это было так хорошо – поцеловать кого-то. Вы не можетезнать, что я чувствовал, но я.., я… Моя мать, моя бедная, несчастная матьникогда не позволяла мне целовать ее. Она сбрасывала мою маску и убегала… И ниодна женщина.., когда-либо… О, я – я был так счастлив, так счастлив, чтозаплакал. Я упал к ее ногам, все еще рыдая. Я целовал ее ноги.., ее маленькиеноги, рыдая. Вы тоже плачете, дарога, и она плакала тоже. Ангел плакал!

Рассказывая, Эрик рыдал, и перс не мог сдерживать своихслез, видя, как стонет этот человек в маске, у которого вздрагивали плечи ируки были скрещены на груди, стонет то скорбно, то с нежностью, казалось,растворявшей его сердце.

– О дарога, я чувствовал, как ее слезы падали мне на лоб –мой лоб! Они были теплыми, они были сладкими, они текли по моему лицу подмаской. Ее слезы! Они смешивались с моими собственными слезами. Ах, ее слезы!Послушайте, дарога, послушайте, что я сделал… Я снял маску, чтобы сохранить ееслезы, и она не убежала. Она не умерла! Она оставалась живой, плачущей надомной-, со мной. Мы плакали вместе! Господь на небесах, ты дал мне все счастье вмире!

И Эрик упал со стоном в кресло.

– О, я не умру еще, нет, не сейчас, – сказал он персу. – Нопозвольте мне плакать.

И некоторое время спустя он продолжил:

– Послушайте, дарога, послушайте это… Когда я был у ее ног,она сказала: «Бедный, несчастный Эрик!» – и взяла мою руку. С этого времени… Выпонимаете… Я был только бедной собакой, готовой умереть за нее, поверьте мне,дарога!

У меня в руке было кольцо, золотое кольцо, которое я дал ей:она его потеряла, а я нашел. Это было обручальное кольцо. Я вложил его в еемаленькую руку и сказал: «Вот, возьмите это кольцо, возьмите для себя.., и его.Это будет мой свадебный подарок, подарок от „бедного, несчастного Эрика“. Язнаю, вы любите этого молодого человека. Вы не должны больше плакать». Онанежно спросила меня, что я имею в виду. Я сказал ей, и она немедленно поняла,что я стал бедной собакой, готовой умереть за нее, что она может выходить замужза своего молодого человека, когда ей захочется, потому что плакала вместе сомной… Ах, дарога, вы не можете себе представить… Говоря ей все это, я как будтохладнокровно резал свое сердце на куски… Но она плакала со мной и сказала:«Бедный, несчастный Эрик!» Душевное волнение Эрика было таким сильным, что онпопросил перса не смотреть на него, потому что он задыхался и должен был снятьсвою маску. Перс рассказывал мне, что отошел к окну и с сердцем, полнымсострадания, смотрел на вершины деревьев в Тюильри, чтобы не видеть лицамонстра.

– Я пошел к молодому человеку и освободил его, – продолжалЭрик, – и велел ему следовать за мной к Кристине. Они поцеловались передо мнойв спальне Луи-Филиппа… У Кристины было мое кольцо… Я заставил ее поклясться,что, когда я умру, она придет ночью к озеру со стороны улицы Скриба и тайнопохоронит меня вместе с золотым кольцом, которое будет носить до этого дня. Яобъяснил ей, как найти мое тело и что она должна будет сделать с ним. Затем онапоцеловала меня в первый раз, сюда, в лоб, – не смотрите, дарога, – в лоб! Несмотрите! И они ушли вместе… Кристина больше не плакала, плакал только я. Ах,дарога, дарога, если она сдержит свое обещание, она скоро вернется! – И Эрикзамолчал.