Черные пески - Инна Живетьева

Улочка Открытых окон оказалась не за тридевять земель, а просто на окраине. И не запретна она вовсе, езжай да смотри. Правда, в одиночестве на такую прогулку Темка все не решался. Митьку звать с собой было неловко, и он давно вынашивал идею подбить Марка. Пока же знал по слухам: дома там стоят не прикрытые заборами, не спрятанные в садах. Как только теплеет по весне, распахивают на первых этажах окна, придвигают кресла и в них усаживаются женщины. Даже днем на них платья без рукавов, с низкими декольте. Облокачиваются они голыми локтями на подоконники, смотрят на прохожих подкрашенными даррским угольком глазами. Одни молчат, другие и подозвать могут, а третьи вовсе крикнут вслед дерзость, да такую, что Темку бы жаром взяло. Дома в тех кварталах разные: и побогаче, и победнее. В некоторых лишь знать принимают, остальным путь заказан. Говорят, немало отпрысков из благородных семейств получили именно там свой первый опыт. Очень хочется Темке поглядеть, ему иногда даже снятся женщины с улицы Открытых окон. После таких снов стыдно вспоминать об Анне, об ее светлых волосах, о глазах цвета зимнего неба, тонких ключицах, на которых тяжело лежит геральдическая цепь. Впрочем, ключицы у принцессы уже не так уж и выпирают.

Когда Темка преувеличенно небрежно предложил Марку как-нибудь смотаться на улицу Открытых окон, он ждал чего угодно, но не такого. Думал, заодно развлечет побратима, а то сидит, уставившись в одну точку, и молчит.

– Нет, понятно, не сегодня. А, шакал побери, - аксельбант все никак не ложился правильно, - но как-нибудь, а? Послезавтра.

Князь Лесс полоснул мрачным взглядом.

– А что, Торн, ты княжича Дина не зовешь?

Темка глянул недоуменно: чего это с ним? Марк бросил зло:

– Ну да, Эмитрий у тебя для прекрасных душевных порывов, а я так, по шлюхам шляться.

– Да что за ерунду ты мелешь!

Лесс вытянул ноги, положил на лавку.

– Да ладно тебе. Не дети уже, чтобы ножиками обмениваться и в побратимство играть.

Ударило неожиданно, и оттого еще больнее.

– Я не играю, Марк. И ты - тоже не играешь. Показалось, Лесс рванет, как тогда, рубашку у горла, крикнет: да что ты знаешь обо мне? Но нет, усмехнулся:

– Я же не про клятву. Ее ты соблюдешь. Только что стоит такое побратимство? Это же не вассалитет. Ты сам говорил Эмитрию, помнишь, что нет никакой разницы, возьмет он нож или нет.

– Да чего на тебя нашло?!

– Не нашло, Темка, в том-то и дело. Топай давай. А на шлюх посмотреть - компания не нужна, и сам справишься.

Княжич долго молчал, не находя нужных слов. А потом спросил, как чувствовал:

– Ты помнишь бой в Южном Зубе?

– Так то бой, - снова усмехнулся Марк. Вломившийся без стука Митька заторопил с порога:

– Ну чего расселись? Все уже там. Марк поудобнее устроился на лавке:

– Счастливо погулять. Глаза у Митьки стали злыми.

– А ты снова собираешься тут отсиживаться? Только попробуй сказать, что тебя не звали! Капитан Захарий приглашал нас всех.

– С надеждой, что я не приду, - отрезал Марк. Митька вдруг рванулся к Лессу, схватил его за грудки и зашипел в лицо:

– Трусишь? Я думал, ты можешь, а ты трусишь?

– Темка, убери от меня этого придурка! - От изумления Марк даже не вырывался.

– Я лучше сам тебе добавлю, - ответил Темка.

– Да отвяжись ты! - Марк тряхнул Митьку, но княжич Дин держал цепко, и они вместе грохнулись с лавки. Темка посмотрел на разгорающуюся драку и решительно вклинился между побратимами.

– Все, стоп! Прекратите!

Расцепились. Митька ощупывал ухо, Марк теребил разорванный воротник.

– Хороши, - протянул Темка, оглядывая друзей. - Так, князь Лесс, переодеваться. Княжич Дин, иди смочи ухо холодной водой. Вы-ы-ыполнять!

На Темкин командирский тон Марк фыркнул, но уже миролюбиво. Митька же прищелкнул каблуками, развернулся и пошагал выполнять.

В любимом трактире постояльцев Офицерских палат уже вовсю праздновали помолвку капитана Захария с баронессой Шейзи. Видел Темку ту баронессу: маленькая, шустрая, болтливая. Но заподозрить капитана в браке по расчету было нельзя, ведь род Шейзи из приграничья, война их разорила. Королевских порученцев приветствовали бурно: мальчишки первый раз принимали участие в большой офицерской попойке. Им быстро поднесли вина, да не в бокалах, а в больших пивных кружках.

Темка шарил взглядом по лицам, выискивая недоброжелательство и брезгливость. Что барон Схроль губы скривил, то ладно - дурак он, и всю войну в столице просидел, в дворцовой охране. Ласка-покровительница, помоги своему князю, пусть не обманет его радушный прием.

– Пейте! За здоровье капитана Захария и его невесты! «Лопну, но выпью», - решил Темка, прикладываясь.

Вино было крепкое, наверняка по известному офицерскому рецепту: наполовину разбавлено самогоном, на перце настояно. У княжича от первого глотка чуть глаза на лоб не вылезли. Но он допил до дна, опустил кружку, стараясь не хватать губами воздух, как выброшенный на берег карась. Рядом утирался рукавом Марк, судорожно сглатывал Митька.

– Счастья капитану и его невесте! - крикнул Темка. Ему подали закуску, и княжич впился зубами в хлебную горбушку.

Усадили за стол, хлопая по плечам, что в другой день было бы непозволительным панибратством. И почти сразу отвлеклись, громовым хохотом встретив опоздавшего капитана Удрека, известного своим занудством и трезвым до неприличия образом жизни. Не бывать ему на пирушке, если бы не уважали старого вояку, бывшего наставником для многих молодых лейтенантов.

Капитан, правда, от чарки за здоровье помолвленных отвертеться не пытался. Выпил, и даже от закуски отказался, занюхал рукавом. Широкими ладонями раздвинул сидящих, так, что кто-то чуть не сверзился с края скамьи. Сел рядом с Марком, крикнул громко:

– Еще налейте! Да горькой, чего ты мне это пойло тянешь. Вот, до краев лей. Прости, Захарий, чуть омрачу тебе денек. Выпить хочу за наследника сына моего покойного друга. - Удрек помолчал, давая время осмыслить эту конструкцию. - Друг мой в горах погиб, когда за Адваром гонялся. Я его сына до лейтенанта довел, до капитана парень уже сам дослужился. Я его капитаном, жаль, не видел, но и так могу сказать - хорошим он был, такие дерьмом не становятся. Говорили, казнили его за конокрадство. Так врут, сучьи дети, я перед Создателем готов свидетельствовать. Он парень честный был, настоящий. Выпить за него хочу. За капитана Олега Ярека. И чтобы сын его за отца выпил. - Удрек налил во вторую кружку, пихнул растерянному Марку: - Давай.

Князь Лесс запрокинул голову, выпил залпом. Как и Удрек, рукавом занюхал, но Темка видел: лицо спрятал, быстро промокнул ресницы.

Потом пили еще, отдельно за капитана и отдельно за невесту. Пили за первую брачную ночь. За стойкость капитана и нежность баронессы. За будущего наследника пили. За то, чтобы Захарий не забывал своих друзей («И подруг!» - крикнул пьяный голос). Много за что пили, Темка уже и не помнил.