Черные пески - Инна Живетьева

Зато помнил, как сгибался в темном дворе, мучаясь еще и оттого, что не успел дойди хотя бы до угла. Митька стоял рядом, стучал его по спине и твердил:

– Да ты посмотри, какие звезды! В Ивовый месяц таких нет! Да ты посмотри!

А Марк до угла все-таки дошел и оттуда просил страдальчески:

– Дин, ох… чтоб тебя, фу, гадость какая… как шакал облизал… Звезды, чтоб тебя… Темка, давай его тоже, тьфу… так нап… напоим, ох, дерьмо шакалье… Чтоб ему… звезды…

– Не надо! Мне вставать рано. Я закончить не успел.

Вот. Хотел, а не успел. Нет чтоб писать. Стою тут, как дурак, под звездами. Ну какие звезды, а? Вы гляньте!

– Темка! Нет, давай… тьфу, гадость… напоим. А то так нечестно!

Кажется, Митьку они напоили, или это их всех троих - Темка уже не помнил. Он был бы рад забыть и следующее утро, но оно отпечаталось во всех подробностях, точно железом выжгли в иссушенных мозгах.

Как пробирал их князь Торн! Темка уже и не рад был, что отец вернулся с миллредской границы. Заявился с утра в Офицерские палаты, зашел в спальню, где все трое маялись в полудреме, и пошел отчитывать. Темке казалось: все кишки наружу вытащил, прополоскал и на шпагу намотал. Ох и ругал! И сына, и побратимов его - хоть отползай подальше, если убежать ноги не держат. Громыхал голос так, что и соседи наверняка слышали и спешили на всякий случай убраться или плотнее закрыть двери. Каждое словечко как гвоздь в голову заколачивал.

Замолчал. Темка стоял, вытянувшись по струнке, и даже моргнуть не решался. Митька и Марк почтительно молчали.

– Радуйтесь, что капитан Александер в Торнхэле. «Спасибо, Матерь-заступница!» - искренне порадовался Темка. Ну и всыпал бы им капитан!

Князь укоризненно покачал головой, и вышел, добавив уже из-за порога:

– Кстати, поздравляю с первым похмельем. Марк рухнул обратно на кровать и простонал:

– Лучше бы пристрелил!

Постучали. Темка показалось: не в дверь, а прямо ему по голове.

– Кого еще шакал принес?

Всунулся молоденький, первые дни служащий, порученец. Он с любопытством осмотрелся и выпалил:

– Князю Лессу через час быть у короля!

– Пристрелите! - взвыл Марк.

Купеческий караван двигался неспешно, по-хозяйски вымерено. Останавливались на ночлег в городах и деревнях, заезжали на местные торжища, сбывали товар и набирали новый. Марку нравилось путешествие. Не нужно ничего решать, выгадывать путь и мчаться, не давая отдыху ни лошади, ни себе. Не приходится выслушивать ядовитые уколы и насмешки, притворяясь глухим бесчувственным чурбаном. Никто не смотрит подозрительно и не подсиживает. А больше всего радовало, что, как бы ни была длинна дорога, как бы неторопливо ни наматывалась она на колеса, все равно закончится у моря.

Король не подозревал, что осчастливил порученца, велев ему проследить караванный путь - не принесла ли война какие сюрпризы, Иллару невыгодные. Наверное, Эдвин хотел заодно убрать незаконнорожденного подальше, пока не утихнет скандал. Марк от радости чуть на голову прямо там, в кабинете, не встал. Его беспокоило, правда, успеет ли вернуться до Митькиного отъезда, но король разрешил не дожидаться обратного каравана.

Нравились Марку неторопливые вечера, когда обоз сворачивал с дороги под деревья. Чем дальше от дома, тем меньше полей и светлых березовых рощиц, а все больше пропитанных смолой лесов, в которых пружинят под ногами осыпавшиеся иголки и валяются шишки. В Илларе тоже растут сосны, но совсем не такие, а низенькие, кривоватые. Здесь же, высокие и прямые, тянулись верхушками к небу. Марку нравилось, как они называются: «корабельные». Купцы в такие вечера не травили хитрые байки, набивая цену своему товару, как перед местными жителями, а вели степенные разговоры. Тут уж считалось делом чести не соврать даже в мелочи. Именно таким вечером, когда до границы Ладдара и Вольного союза оставался один перегон, Марк услышал о старике Ерше. Не поверил: столько искали, кого только не расспрашивали, а тут на тебе! Да еще, говорят, живет старик в Шари-порту и вроде никуда переезжать не собирался. Нет, не верилось. Но, может, и впрямь расщедрился Создатель на подарок?

Вот только ночи не любил Марк. Почему-то именно сейчас, когда закончилась война и князя Кроха больше не было, он стал приходить во сне. Словно мало ему тех слов, выкрикнутых с эшафота. Снилось одно и тоже - как убивали капитана Олега, как обвивал княжескую ладонь витый кожаный шнур и светило в распахнутые двери конюшни зимнее солнце. Слышался голос: «Скажи, кто ты?» - и Марк с ужасом чувствовал под щекой колючий ворс ковра, не сразу понимая спросонья, что это подоткнутый для тепла плащ. Самым мерзким же было, что во сне власть князя Кроха становилась безграничной. Марк послушно отвечал: «Я ублюдок» - и сам снимал рубашку в холодной конюшне. Задолго до рассвета, в самые глухие часы, порученец короля просыпался, сминал край плаща в сжатом кулаке и твердил про себя: «Я князь Лесс». Забыть, забыть того растоптанного мальчишку! Будь проклят Крох.

Марк и затем еще стремился к морю, что казалось - сбывшаяся мечта исцелит, как успокаивало когда-то поглаживание деревянной спинки с острым плавником. Дух захватывало: он увидит морского зверя живьем! Скоро, совсем скоро. Марку не терпится, но он даже мысленно не торопит караванщиков. В предвкушении тоже есть свое счастье, и князь вовсю смакует его.

Часы на башне Ларра пробили восемь, Митьки не было. Темка подкрутил фитиль лампы, освещающей фехтовальный зал, и принялся за работу. Отзвонило четверть. Да где носит побратима? Может, опять зачитался?

Половина. Темка отложил камзол. Пойти поискать? А вдруг разминутся? Шаги в коридоре. Открылась дверь, и появился Митька. Он даже не переоделся, был в мундире королевского порученца.

– Ну тебя где носило? - возмутился Темка. Поднял камзол, встряхнул. - Смотри, что я придумал. Сюда и вот сюда вшиваем свинцовые грузики. По рукавам тоже, обязательно. Будешь в этой штуке тренироваться, как будто уже устал. Скажи, вещь, а? Ну ты чего?

Друг продолжать стоять у порога, странно улыбаясь.

– Ну?

– Я был у короля.

Темка бросил камзол на лавку, подошел.

– Помнишь, слухи ходили, что кого-то тайно везут в столицу? Это моего отца.

– Так…

Темка ждал, что когда-нибудь князя Дина арестуют, но все равно растерялся.

– Точно. Мне Эдвин сам сказал. Через несколько дней будет в Турлине.

– И как ты теперь? - Вопрос был дурацкий, Темка поморщился.

– А что я? - Усмешка вышла совсем не Митькина, движение его губ напомнило Марка. - Приму предложение короля. Сам понимаешь, в моем положении ничего другого не остается. Ну что ты так смотришь? Не понимаешь, что ли? Помолвка с принцессой - это самый лучший выход.

– Но Анна!…