Оборотни клана Морруа - Ольга Гусейнова

Уже перед самым отлетом, испытывая нервы Рене, я подошла к Рэнульфу и попросила присмотреть за Эммой Дурси и ее дочерью Кендис. Мое мнение о ней изменилось в лучшую сторону, когда она заступилась за меня, и после разговора с Менди, которая знакома с ней и, как выяснилось, искренне жалела. Оказывается, Эмма любила Вульфа, но постепенно ее любовь к безумцу умирала, а жизнь превращалась в ад. По большому счету Морруа освободили Эмму от заточения, и теперь она посвятит свою жизнь дочери.

Во Францию мы возвращались снова через Нью-Йорк, где нас ждал самолет клана Морруа. Переночевав в полюбившемся мне отеле и забрав вещи, мы вылетели в Париж. Там нас, по словам Рене, уже заждались глава с супругой и его правая рука Жак с супругой Маризой, которым не терпелось познакомиться со мной.

Длинный перелет прошел спокойно, потому что большую часть времени я проспала, окутанная теплом рук Рене, иногда сквозь сон слушая размеренный или веселый разговор наших спутников. Меня умиляло, что десять мужиков старались как можно тише разговаривать, чтобы меня не беспокоить. А если кто забывался и громкий гогот оглашал салон самолета, то другие цыканьем или шипением напоминали нарушителям обо мне. Впервые за многие годы я чувствовала себя в безопасности, в окружении дружной семьи. Веры Морруа не вели себя, как группа наемников, эти большие мужчины искренне считали себя семьей, и меня с радостью включили в эту сплоченную семью.

Несколько машин неслись по дорогам, стремительно удаляясь от Парижа. Вперед, к замку Морруа и его свободным от людей землям. Поля, дороги, поселки и мелкие городки проносились мимо, а я все сильнее нервничала. Сжимая крупную сильную ладонь Рене своей бледной узкой ладошкой, в очередной раз задрав к нему лицо, тревожно спросила:

– Рене, они точно не будут сердиться на меня из-за хлопот, которые я вам доставила с этими Дурси?

Рене, склонив голову набок, указательным пальцем пробежался по моим скулам, щекам, обрисовал контур моих губ и, наклонившись, уткнувшись лбом в мой лоб, тихо произнес:

– Илана, я уже сказал, что все произошло не по твоей вине. Ты моя пара, значит: я не уследил, не уберег… – Он прижал меня к теплому надежному боку, уткнулся носом в шею и оттуда глухо прошептал: – И чуть не потерял. Любимая моя, я больше никогда не упущу тебя из виду. Потребую у Тьерри, чтобы для тебя организовали лабораторию на территории клана, если пожелаешь, конечно, и дальше заниматься наукой.

От радости я слегка прикусила его за шею. Осталось выяснить:

– Рене, где мы будем жить?

В этот момент машина выехала из-за холма, и я, затаив дыхание, увидела впереди настоящий старинный замок, тяжелой мрачной громадой вросший в землю. Приникнув к окну, под добродушный смешок Рене, я не могла оторвать глаз от почти сказочной панорамы. Огромное поместье окружали леса, зеленой волной разбегающиеся во все стороны на много миль вокруг. Дорога к замку петляла между красивыми крепкими коттеджами, возле которых встречались не только оборотни, но и люди. Как сообщил Рене, в отличие от американских стай, в Европе старым кланам служат многие поколения людей – преданные и живущие с ними бок о бок.

Мы припарковались на просторной стоянке перед замком, я с тяжелым неуверенным вздохом вылезла из машины и опять вцепилась в Рене. С нами остались Арно и Поль, остальные еще по дороге, мигнув нам фарами, разъехались по домам. Задрав голову, я восхищенно рассматривала этот великолепный и в то же время мрачный дом:

– Мы будем жить тут или в другом месте?

Взгляд Рене потеплел, остановившись на мне. Арно открыл перед нами тяжелые двери, Поль ответил, опередив мужа:

– Тьерри, Рене и я – кузены и единственные близкие родственники. В какой-то мере замок Морруа принадлежит нам троим, и поэтому мы живем здесь вместе. Теперь это и твой дом, Илана. Каждому из нас принадлежит крыло замка. Хотя здесь же живет и Жак, он наш кровный, но дальний родич. И еще хозяйка Морруа – леди Милана, пара Тьерри. Это ее официальный титул по праву родства.

Будучи немного знакома с титулами и обращениями, я кивнула, хотя заволновалась: вдруг эта Милана – стерва, и я с ней не смогу ужиться.

Похоже, Поль что-то прочитал на моем лице, потому что в дверях предупредил:

– Не волнуйся, любимая, у вас много общего с Миланой и с Маризой тоже, думаю, вы прекрасно уживетесь.

И я поверила, ведь он пока ни разу не выдал желаемое за действительное, если говорил, то стоило прислушаться. В прохладном холле, пол которого покрыт наверняка антикварным паркетом с замысловатым рисунком, нас с улыбками встретили несколько слуг и двое незнакомых веров. Причем их любопытные, но настороженные лица снова заставили напрячься и встать теснее к Рене. Он сграбастал меня своей огромной лапой и вовремя – едва не начала трястись от страха, и ответив кивком на приветствие. Арно остался в холле, рассказывать последние новости незнакомцам, кажется, нас даже представили друг другу. Мы с Полем и Рене отправились мимо высокой парадной лестницы вглубь дома.

Беззвучно отворив двери, мы вошли в… столовую, наверное. Размером с теннисный корт. Я поймала себя на том, что ступаю на цыпочках, рассматривая великолепный зал; огромную люстру, свисающую с высоченного потолка над столом персон на сто, не меньше; несколько диванов, кресел и столиков, располагающихся возле камина, в котором, без сомнения, в средние века жарили целого быка, а сейчас весело и уютно пылает огонь, с треском плюясь искрами и разбрасывая вокруг веселые блики. Вообще этот замок оправдал мои ожидания, потому что похож на те, что показывают по телевизору или в буклетах-путеводителях по историческим местам.

В кожаных креслах с высокими спинками расположились, судя по голосам, мужчины. Возле одного из них устроилась на мягком поручне молодая женщина, держа его ладонь и молча наблюдая за огнем в камине. Вторая женщина сидела на коленях другого мужчины и тихонько посмеивалась над его едва слышным бурчанием. Еще не заметив нас, она очень игриво и искушающе промурлыкала, склонившись к лицу мужчины:

– Любимый, давай я тебя поцелую, и ты меня сразу за все простишь!

Бурчание прекратилось, и я заметила профиль мужчины, который оторвался от спинки кресла и потянулся к губам женщины. В этот момент раздался насмешливый голос Поля:

– Тьерри, можно я тоже тебя поцелую, и ты меня тоже за все простишь?

Мужчина резко повернулся к нам, явив перекошенное от ярости лицо. Я ужаснулась, увидев его глаза. Бешеные, яростные и мрачные глубины ада скрывались в них. Ахнув, я прижалась к Рене. Он не без раздражения посоветовал этому веру:

– Убери это выражение с лица, кузен. Ты пугаешь мою пару. Она не знает тебя настолько, чтобы спокойно выносить гнев, вызванный тем, что тебя оторвали от любимого занятия.

Обе женщины, увидев нас, встали и быстро пошли навстречу. Рене слегка нахмурился, скорее всего, нервничая из-за этой встречи не меньше меня. Женщины, подойдя к нам, мило улыбнулись, с любопытством рассматривая меня. Пока к ним медленно присоединялись огромные мужчины, я сосредоточила внимание на женщинах.