Питер да Москва - кровная вражда - Евгений Сухов

– А вот это мы сейчас выясним. Посмотри на экран. Эта девица на дальнем плане тебе никого не напоминает? – вежливо поинтересовался Филат, кивнув в сторону застывшего изображения.

С любопытством охотника, загнавшего матерого зверя, Роман Филатов стал наблюдать за реакцией Риты. Первые секунды ее лицо ничего не выражало, но потом застыло, точно оплавленный воск.

Рита поднялась, нервно провела ладошкой по пижаме, как будто стирала невидимую грязь, и после некоторого раздумья произнесла:

– Откуда это у тебя?

В ее голосе послышались хрипловатые интонации.

– Неважно! – Филат старался сохранить спокойствие, хотя чувствовал, что внутри его эмоции клокочут, как магма в жерле вулкана. – Что это такое, ты можешь мне сказать?

– Это вечеринка, устроенная мэрией в прошлом году… Там было сотни две гостей.

– А ты там что делала?

– Знаешь, есть такая служба – эскорт? Девушки сопровождения. Для создания приятного фона на подобных мероприятиях. Вот я в то время тем и подрабатывала. А теперь, прошу тебя, выключи!

– Не торопись, – спокойно заметил Филат, – наберись немного терпения. – Он перемотал пленку и остановил ее на том самом месте, где Антон Лаврович стоял рядом с упитанным шатеном и шептался с ним о приватизации «Балторгфлота». – Я тебя прошу: внимательно посмотри на этого парня с родинкой. И прежде чем ответить, хорошенько подумай. Ты его знаешь? Кто он?

Теперь лицо Риты побелело, как будто его вымазали мелом. Она молчала, теребя кольцо на правом безымянном пальце.

– Ты его знаешь? – грозно повторил Филат.

– Это сын Гаврилова… – едва слышно пробормотала Рита, отводя глаза. – Андрей… Антонович. Владелец концерна «Петротранс».

Филат так и подскочил.

– …Твою мать! Так это «Петротранс» хочет подмять под себя «Балторгфлот»?! А я, как слепой кутенок, тыкаюсь в разные стороны, никак не пойму, кто мне палки в колеса ставит… Что ты про него еще знаешь?

– Я не могу… – начала она и осеклась.

Рома Филатов голоса не повышал, но его спокойствие было куда страшнее, чем если бы он грохнул по столу кулаком. Он поднялся и, намотав ее русые локоны на свой кулак, все так же спокойно продолжал:

– Ты, видно, девочка, не очень хорошо себе представляешь, с кем связалась и во что вляпалась. В твоих интересах мне все рассказать. Ты понимаешь, что тебя просто изрубят на куски и закопают где-нибудь на пустыре? Ты этого хочешь?

Подбородок Риты задрожал.

– Нет!

– Вот видишь, как мы замечательно понимаем друг друга, моя прелесть. – И Роман повернул кулак, причинив девушке еще большее страдание. – А теперь подробнее, пообстоятельнее, во всех красках! Рассказывай!

Филат подтолкнул Риту к креслу.

– Рома… дай закурить… не могу я так, – попросила Рита жалобно.

Филат небрежно сгреб со стола распечатанную пачку сигарет и бросил ей на колени. Рита долго не могла справиться с мелкой дрожью в руках, которая буквально парализовывала движения, а потом, наконец кое-как уняв понемногу волнение, вытащила наманикюренными пальчиками сигарету, прикурила и жадно затянулась.

– Андрей меня туда пригласил. Обещал заплатить… пятьсот баксов. За один вечер. Никаких безобразий там не было. Я просто сопровождала этих толстопузых чинуш, танцевала с ними, позволяла щипать себя за задницу, за сиськи – но не больше!

– Это все? – грозно спросил Филат.

Рита молча кивнула. Потом добавила:

– С той вечеринки, – она повела подбородком в сторону видеомагнитофона, – я с Гавриловым… с Андреем… больше не виделась. Правда.

Но все же какая-то тревога копошилась у Филата в душе. Он сопоставлял факты и не мог понять, какая между ними связь. Ему вспомнилось вдруг, как Рита отреагировала на известие о гибели ее шефа Тетерина. Вернее, никак не отреагировала. Точно знала заранее, что его взорвут сразу после разговора с московским гостем. «А возможно, – думал Филат, – это дурацкая моя подозрительность, может, и не врет девка. Может, ни при чем она?»

И Роман решил, что надо бы устроить ей проверочку. Дождавшись, когда Рита заперлась в ванной, он набрал мобильный номер Глеба и дал ему задание на ближайшие два дня.

Поздно ночью Рому разбудил звонок Красного. Леха был взволнован, чего раньше за ним не замечалось.

– Слышь, Филат, у меня для тебя херовая новость! – ляпнул Леха. – Завтра в офисе «Балторгфлота» состоится привзац… тьфу, черт, не выговоришь… приватизационный аукцион.

– Не понял! – протянул Филат, мгновенно проснувшись и краем глаза глянув на Риту. Она безмятежно посапывала. – Это что значит? Как это может быть? Тендер должен состояться через неделю – не раньше. К тому же гендиректора мочканули…

– А им по барабану! – злобно отрезал Красный. – Похороны Абрамова послезавтра, а тендер – завтра, понял? Мне верный человечек из УВД шепнул только что. Так что накрылась ваша коммерция медным тазом.

Это был полный провал. Правда, в том не было никакой вины Филата, но от этого не легче. Варяг и Михалыч спросят с него сурово, почему он проворонил и заранее не предупредил.

– Леха, – медленно проговорил Филат, нащупав пачку сигарет на столике у кровати. – Что же теперь делать?

– Хреном землю рыть! – отозвался Красный. – Рвану завтра с утра на набережную, погляжу, что там делается. Мой человечек из УВД говорит, охрана будет выставлена, как к приезду президента. Три кольца ОМОНа. Спецпропускная система. А тебе, брат, я могу дать один совет…

– Какой? – рассеянно отозвался Филат, нервно затягиваясь табачным дымом.

– Слиняй куда-нибудь. Боюсь, они могут облаву устроить. План «Сирена», или как там… Могут тебя повязать. Принять превентивные меры. Те, кто намерен завтра «Балторгфлот» захватить…

– Я знаю, кто это… – вяло заметил Филат.

– Да ну? И кто же? – оживился питерский пахан.

– Ты не поверишь, Андрей Гаврилов. Сынок вашего начальника по имуществу.

В трубке раздался отборный трехэтажный мат.

– Откуда тебе это стало известно?

Филат снова посмотрел на спящую Риту.

– В вашем городе у меня есть свои каналы информации.

Уже с утра все подходы к зданию на набережной, где располагалась дирекция «Балторгфлота», были заблокированы. От обилия людей в милицейской и камуфляжной форме рябило в глазах. В руках у многих были высокочастотные рации, которые не умолкали ни на минуту: сквозь треск радиоэфира раздавались отрывистые команды, обрывки разговоров.

В здание можно было пройти только по специальным пропускам, которые тщательно изучались двумя лейтенантами у входа, после чего суровый охранник в камуфляже отмечал у себя что-то в блокноте и сообщал по рации: