Любовь дикая и прекрасная - Бертрис Смолл

Ботвелл засмеялся. Из своего кошелька он извлек похожее кольцо и протянул его графине. Ее глаза закрылись, и из-под век скользнули две слезинки.

— Проклятие, Ботвелл! Я так хотела поскорее выйти за тебя замуж! Этот поганый Джеймс Стюарт! Как же я его ненавижу!

Лорд прижал Катриону к себе, — Бедная моя любимая, — тихо и нежно проговорил он. — Мне это еще тяжелее, чем тебе. Как жаль, что наш налет на Холлируд не удался. Если бы Джеймс не был безобразно скуп, коридор освещался бы лучше, и этот чертов мальчишка не закричал бы.

Катриона не удержалась от смеха. Действительно, забавно казалось думать, будто только королевская скаредность и была повинна в их несчастьях. Немедленно уловив ее мысль, Френсис тоже разразился смехом. Однако смеялись они очень недолго…

Ранним утром 11 января в Эрмитаж прискакал изнуренный вестник. Король лично написал указ, обещающий награду всякому, кто убьет графа Ботвелла.

Потрясенные, они никак не могли поверить, что Джеймс Стюарт способен на такое. По словам вестника, после налета 27 декабря Мэйтлэнд внушил монарху сильный страх и убедил Джеймса, что кузен замышляет его убить, а самому сесть на трон и править вместо него. В конце концов разве не называют Ботвелла некоронованным королем Шотландии? И если настоящий король вовремя проявит осмотрительность, то покончит с Ботвеллом прежде, чем тот покончит с ним самим.

Френсис Хепберн вскочил на коня и отправился прямо в столицу. Он желал уладить это дело лично с кузеном.

Однако ему пришлось вернуться в Эрмитаж, ибо король, с большим отрядом сам выехал за его головой. Преследуя Ботвелла, Джеймс загнал свою лошадь в болото и чуть было не утонул. Но положение оттого лишь осложнилось: снова пошли разговоры о колдовстве.

В последующие три месяца между королем и его кузеном наблюдался вынужденный мир, объяснявшийся суровой зимой. По всей Шотландии дороги завалило глубоким снегом. Катриона этому только радовалась. Хотя Джеймс с Колином вернулись к Роутсу, Бесс и Робби оставались с ней в Эрмитаже. В эти драгоценные месяцы графиня могла притворяться перед самой собой, представляя, что они — самая обычная семья. Бесс, любимица отца, правда, держалась с Ботвеллом более сдержанно, чем хотелось бы ее матери, но граф понимал это и обращался к юной даме с подчеркнутым уважением.

— Когда-нибудь и у нас будет своя девчушка, — нежно шептал он своей возлюбленной.

А маленький Робби Френсиса боготворил. Четвертый ребенок Катрионы — после него родились еще две девочки, — он был обычным средним ребенком в большой семье. Ни у кого никогда не хватало времени на этого мальчика, но в ту зиму для него нашел время граф Ботвелл.

Он сумел разглядеть в шестилетнем Лесли смышленый, любознательный ум и прекрасную память.

Часто к ним присоединялась и Бесс, особенно на занятиях по языкам.

Ботвелл и Катриона жили вместе уже год, и графу даже не верилось, что за какие-то двенадцать месяцев его жизнь так переменилась к лучшему. Хотя Френсис вел с монархом борьбу не на жизнь, а на смерть, он не сомневался, что если бы сумел с глазу на глаз встретиться с Джеймсом и поговорить, то все бы удалось объяснить. Когда наступит теплая погода, он снова попытается добраться до короля.

В начале апреля дороги снова открылись, и граф вместе с Катрионой отвезли юных Лесли в Данди, где Конолл уже ждал, чтобы доставить детей в Гленкерк.

— Ты уже никогда больше не вернешься к нам, мама? — спросила Бесс.

Катриона обняла старшую дочь за плечи.

— Послушай, Бесс, ты же знаешь, что, как только мое прошение о разводе будет удовлетворено, я выйду замуж за графа Ботвелла и стану жить в Эрмитаже. Тебе ведь нравится Эрмитаж, да?

Девочка медленно кивнула и тут же добавила:

— Но больше всего я люблю Гленкерк. Если ты выйдешь замуж за дядю Френсиса, то кто будет моим папой?

Катриона Лесли еще раз увидела, как ее развод с графом Гленкерком отразился на детях. «И однако, — подумала она, — я была хорошей матерью и стану еще лучшей, когда выйду замуж за человека, которого люблю».

Она склонилась и поцеловала дочь в темную макушку.

— Ты задаешь глупый вопрос, Бесс. Твой отец — Патрик Лесли, и всегда им будет. Это уже ничто не сможет изменить. А граф станет твоим отчимом.

— Мы будем жить с тобой?

— Да, любовь моя.

— А кто будет жить с папой?

— Боже мой, Бесс! В Гленкерке осталась твоя бабушка, и дядя Адам с тетей Фионой тоже часто приезжают. А потом, может, твой папа найдет себе другую жену.

— Думаю, я лучше поживу с папой, — тихо промолвила девочка. — Если он лишится всех детей, то ему будет очень одиноко. Джеми с Колином уже уехали, и Робби тоже скоро уедет. Если ты заберешь из Гленкерка Аманду и Мораг, то у папы не окажется никого. Если только я не останусь.

Катриона сжала зубы. Бесе обнаруживала фамильные черты Лесли в самое распроклятое время.

— Давай поговорим об этом в другой раз, любовь моя, — только и сказала графиня.

Бесс спокойно взглянула матери в глаза и кивнула.

— Как пожелаете, мадам.

Катриона почувствовала, что это сражение она проиграла.

Конолл встретил их вовремя и был угрюм до грубости.

— Не стоит, Конолл, принимать чью-то сторону в битве, о которой ничего не знаешь, — резко бросила ему тогда графиня. Он покраснел.

— Как Элли?

— Хорошо. Она по вас скучает, миледи.

— Передай, что я тоже скучаю по ней. И хочу, чтобы, когда это дело уладится, она приехала ко мне в Эрмитаж.

— Скажу, миледи.

— И поосторожней с моими ребятишками, — добавила графиня.

Она неспешно повернулась и поскакала туда, где оставила Ботвелла.

Коноллу пришлось признать, что пограничный лорд на сером скакуне и леди Лесли на золотисто-гнедом мерине выглядели прекрасной парой. Он даже ощутил непонятную печаль, увидев, как они подняли руки, прощаясь с детьми, а затем повернули коней и поскакали прочь.

Когда Джеймс Стюарт узнал, что пограничный лорд на севере, то сразу покинул дворец в Эдинбурге и поспешил в Данди. Но когда король туда прибыл. Ботвелл с Катрионой уже вернулись на пограничье. Френсис все еще надеялся, что, оставаясь тихим и непритязательным, он сможет успокоить своего раздражительного кузена. Джеймса, однако, с одной стороны, подстрекал Мэйтлэнд, а с другой — беспрерывно осаждали то граф Ангус, то его дочь, добивавшиеся возврата конфискованных короной владений, и монарх чувствовал, что Френсис Хепберн постоянно ему досаждал.

Когда 29 мая собрался парламент, король осудил графа Ботвелла, заявив, что тот домогается трона, не имея на то никаких прав. Пусть они оба — внуки Джеймса Пятого, однако линия Ботвелла внебрачная. Затем Джеймс предложил парламенту подтвердить приговор, лишавший Френсиса Хепберна собственности.