Американская грязь - Дженин Камминс

– О ком он говорит? – спросил команданте.

– О тех двух девочках, – ответила Лидия. – С радужными браслетами.

– Твой сын – удивительный молодой человек.

Принимать комплимент от этого человека было жутко.

– У этих девочек нет никого, кто мог бы помочь, – продолжала Лидия.

– Только мы, – подтвердил Лука.

Команданте тяжело вздохнул, постукивая ручкой по обложке блокнота.

– На открытом рынке мы бы выручили за них кругленькую сумму. Такие красотки! – Он присвистнул, а потом вновь взглянул на Луку: – Но я хочу вознаградить твои преданность и храбрость. Очень впечатляет. – Он сел прямо и обратился к Лидии: – У вас есть деньги?

Та заколебалась.

Команданте ухмыльнулся.

– Женщина, которая так выглядит, так говорит? У тебя наверняка есть деньги.

Лидия прикрыла глаза, и в темноте перед ней предстали Ребека и Соледад – какими она увидела их на мосту возле Уэуэтоки. Их певучие голоса, их болтающиеся ноги. Лидия видела их живость, их мужество. И тут же мозг показал ей белое кружево и пятно бордовой крови – праздничное платье Йенифер. Плач прорезал Лидии нутро, но не поднялся наверх. Она открыла глаза. И кивнула.

Команданте повысил голос:

– Рафа, приведи девочек. – И к Лидии: – Семьдесят пять тысяч песо.

Лидия разинула рот.

– За каждую.

То были почти все их сбережения. За одну сестру команданте просил больше, чем за них с Лукой вместе взятых. Лидия с дурнотой осознала: цена установлена заранее. Такова была расчетная стоимость человеческого капитала. Если не заплатит она, девочек купит кто-нибудь другой. И тут же Лидия представила, как резко возрастет ее собственная цена, если тот охранник вдруг вспомнит, кто она такая. Вероятность подобного исхода, словно бомба с часовым механизмом, тикала в маленькой бетонной комнате.

Лука не сводил с нее глаз, и ради сына Лидия приняла решение:

– Мы заплатим.

Все, что осталось от семейных сбережений, – несколько жалких бумажек, которые команданте сунул в кошелек Лидии, взяв с нее плату за них с сыном. Всего 4941 песо, или 243 доллара. В обычной жизни это были бы вполне приличные деньги. На них можно было бы купить продукты на несколько недель, оплатить аренду квартиры, медицинские счета, бензин. Но теперь эта сумма казалась ничтожной. У них не осталось средств к существованию. Если они доберутся до севера, придется начинать с нуля. Им уже требовалось купить новую обувь: у Луки стоптались подошвы, а на золотых стеганых кроссовках бабушки расслоился мысок. 243 доллара минус новая обувь – это почти ничего. Лидия чувствовала себя нищей. Слава богу, в банке лежали бабушкины деньги, их хватит на оплату койота. Пока ни о чем другом Лидия думать не могла.

Когда охранник наконец распахнул дверь и все четверо, пошатываясь, вышли на свободу, ни о каких деньгах она не думала. Перед ее мысленным взором стоял Рафа, его пытливый взгляд, когда тот шарил в памяти в попытке вспомнить, кто эта женщина. Лидия знала, что охранника в любой момент может осенить: «Dios mio, да это же та самая женщина, которую ищут “Лос-Хардинерос”!»

Они побежали. Никто не знал, где они находятся и как далеко до ближайшего города или станции. Выбравшись из ангара в поля, они не уловили ни звука: ни отдаленного рокота паровоза, ни шума проезжающей машины. Все четверо побежали к уходящему сиянию, туда, где розовое после заката небо окрашивалось лиловым, к западу, по неровной земле, через выбоины, канавы и норки, прорытые невидимыми животными, по камням, корням и скрученным клубкам растений – в надежде выйти на дорогу, ведущую к северу. Всякий раз, когда Лидия подгибала ступню, боль в лодыжке возвращалась, поэтому она старалась бежать на прямых ногах. Сестры тоже прихрамывали, но Соледад летела, словно огненный шар, превозмогая боль. Лука подбадривал всех, словно запыхавшийся аниматор:

– Давай, Ребека, ты справишься! Мами, не отставай!

Соледад неслась вперед. Она могла бы добежать до самого севера. Выбравшись на асфальтовую дорогу, они остановились. Нигде не было видно ни одной машины, вокруг сгущались все еще розовые сумерки. Старшая сестра подошла к Лидии. Взяла ее за руку.

– Спасибо! – Она дрожала.

Лидию охватило чувство вины. Она была готова их бросить.

– Это все Лука, – ответила она.

Соледад потрепала мальчика за волосы на макушке, склонила голову и заглянула ему в глаза:

– Ты спас нам жизнь. Понимаешь? Ты и твоя мами. – Она не выпускала руку Лидии.

Лука улыбнулся, а Ребека заплакала, надрывно, пронзительно всхлипывая. Этот звук испугал Луку. Лицо девочки было искажено страданием, дыхание вырывалось из нее резкими толчками. Ее штанины покрывала кровь убитого мигранта, смешанная с ее собственной, а на ширинке исчезла одна пуговица, поэтому джинсы все время спадали. Лидия достала из рюкзака ремень и продела в петельки на талии Ребеки. Девочка дрожала и тряслась, но терпела чужую заботу. Пряжку она застегнула сама. Соледад встала позади сестры и собрала ее черные волосы в хвост, обнажив бордовый синяк на шее. Она легонько дотронулась до больного места пальцем. Ребека дернулась, развернулась, и девочки обнялись. Сотрясаясь, Ребека давилась слезами, а остальные стояли рядом и ждали, пока она немного успокоится. Наконец девочка сложила руки на груди, потому что осталась без лифчика, и они двинулись дальше.

Свернув на север, они пошли по дороге. Розовое небо окрасилось в фиолетовый, потом в синий цвет; к тому времени, как они выбрались на задворки какой-то деревушки, вокруг стемнело. Лидия постоянно оглядывалась через плечо, ожидая увидеть свет фар, услышать отдаленный выстрел. Она совершенно вымоталась, но усталость не шла ни в какое сравнение со страхом, поэтому женщина спешила вперед на пределе возможностей. Всех мучила жажда: в последний раз воду они пили много часов назад – но поблизости не было ни магазина, ни реки, ни ручья. Соваться в деревушку казалось слишком опасным. Сначала нужно было отойти подальше от ангара, от этих вооруженных мужчин. Нужно было держаться в тени. Но они не ели весь день и теперь были очень голодны. Несмотря на адреналин, они постепенно слабели. Время от времени на дороге вспыхивал свет фар, и все четверо кидались в сторону к ближайшему укрытию. Они без слов чувствовали, что этот новый страх стал их общим бременем: всем казалось, что им не удалось спастись, что они по-прежнему в опасности. В любой из проезжавших машин могли сидеть мужчины, которые похитили их утром. Эти мужчины, с позволения своего команданте или без, могли нагнать их и снова, и снова, и снова делать с Ребекой и Соледад то, что уже делали с ними в кузове своего фургона. Эти мужчины могли схватить Лидию за волосы, затащить ее в машину, вырвать Луку из ее рук и застрелить его на обочине, а потом умчаться в ночь в Акапулько, к Хавьеру. Тот по-прежнему ждал ее возвращения.

Через некоторое время на севере замигали призрачные городские огоньки. Беглецы миновали перекресток, и на дороге стало оживленнее. Они могли больше не прыгать в укрытие всякий раз при появлении машины.