Я не ваша, мой лорд - Ольга Островская

— Я рад, что смог порадовать тебя, — произносит Тьен, но в голосе чувствуются нотки сожаления. — Я, признаться не силён в ухаживаниях. В этом для меня никогда не было нужды, отношений я ни с кем не искал после… Эмины. И сейчас мне иногда кажется, что я слишком малое тебе даю.

— Эм, ты о чём? — вскидываю я брови.

— Свидания, прочие романтические жесты… Вы, девушки, ведь любите это, — лукаво улыбается Тьен.

— Любим, наверное, — пожимаю я плечами. Вот не представляю, как мы сейчас находясь в Босварии, выполняя довольно опасное задание, начнём бегать на свидания, на радость тем, кто захочет узнать кто же мы такие, или тем, кто клюнет на легенду о хали Севаре. Неужели он думает, я этого не понимаю?

— Я исправлюсь, — обещает мне Севастьен.

— В Сэйнаре, — настойчиво уточняю я.

— Люблю тебя, — произносит он, серьёзно глядя в глаза.

— И я… — полушёпотом срывается с моих губ, но он всё равно слышит и его взгляд становится чуточку безумным, столько голода в нём плещется. Может сегодня наконец свершится то, чего я целую неделю пытаюсь от него добиться?

Остаток то ли позднего обеда, то ли раннего ужина мы проводим за не особо содержательным разговором, большей частью молча любуясь красотами за пределами балкона и вдыхая пьянящий аромат босварийского лета, поскольку расслабиться и быть собой всё-таки не можем из-за периодически появляющихся прислужниц, а играть положенные роли тоже, страх как не хочется.

А потом я опять прячу лицо, нам подают нашу карету, и мы отправляемся к дому хали Тимара. Вечерняя Замайра завораживает своей необычной экзотической красотой, пряными запахами, белыми фасадами домов и яркими красками цветущих двориков, ставен, вышитых ковров, висящих с балконов. Здесь, как и в любом другом городе можно было найти, как хорошее, так и его изнанку. А я не могу отрешиться от мысли, что эта поездка необратимо меняет что-то во мне, в моей жизни. И порой это немного пугает, вытягивая наружу отголоски моих старых привычных страхов. Но и отказаться от этих перемен невозможно и ещё страшнее, чем на них согласиться. Извечный вопрос. Жалеть, что не решилась, не попытала счастья, не ухватила судьбу за хвост, поддавшись страхам и сомнениям, или… а что «или»? Есть ли оно? Или истаяло давно в пламени моей капитуляции?

В прихожей, когда мы приезжаем, нас встречает всегда молчаливый слуга хали Тимара, кланяется низко и произносит:

— Хоаль Кариля, для вас принесли подарок.

Я ошарашенно останавливаюсь, а Севастьен и вовсе, будто на стену налетает.

— Подарок? — непонимающе хмурюсь.

— Да, — он хлопает в ладоши, и в комнату входит одна из служанок, неся в руках корзину с роскошными белоснежными цветами орхидис, чьи нежные лепестки, похожие на восковые, словно усыпаны карамельной и шоколадной крошкой. Красиво. А между тёмно-зелёных гладких листьев маленькая белая карточка, где написано всего лишь одно слово: «Очарован»

Те женщины, которые говорят, что им приятна мужская ревность, либо нагло врут, либо не любят тех, о ком говорят, и… не понимаю я их в общем. Вот что может быть приятного в том, когда твоему любимому человеку неприятно? И чувство вины это дурацкое, взятое ниоткуда, раздражающее царапающим ощущением в груди.

Едва прочитав карточку, я уже знаю, от кого она. И Севастьен тоже знает. И его утихнувшая за вечер злость вспыхивает с новой силой, хоть он и старается этого не показывать. Поборов нечаянное сожаление, — красивые ведь — я решительно велю служанке.

— Выбрось их. Мне не пристало принимать такие подарки, — цветы, конечно, ни в чём не виноваты, но я знаю, что поступаю правильно.

— Как прикажете, хоаль, — кланяется она и уносит корзину прочь.

А я прохожу мимо Севастьена и молча поднимаюсь на второй этаж, направляясь к нашим покоям. И лишь спустя долгих несколько секунд слышу позади следующие за мной тяжёлые мужские шаги.

— Зачем ты это сделала? Тебе ведь они понравились, — интересуется преувеличенно ровным тоном герцог, как только за нами закрываются двери.

— Это всего лишь цветы, — пожимаю я плечами.

— И что, ты хочешь сказать, что тебе было неприятно их получить? — подозрительно уточняет мужчина.

— А почему мне должно быть это приятно? — поворачиваюсь я к нему и склоняю голову набок, изучающе рассматривая.

И как же я раньше не замечала этой жгучей ревности в его глазах? Почему не понимала? Он же зверем смотрел на каждого, кто на его глазах пытался ко мне приблизиться. Даже на Тоду поначалу. Но с напарником у нас быстро установились братско-сестринские отношения, после чего и лорд к нему подобрел. А я, дура, принимала это за опеку.

— Ты заинтересовала Корима. Не только как агент. Уж, я-то вижу, — цедит он сквозь зубы запуская пальцы в волосы.

— Я этого не хотела, — поджимаю губы, хоть он этого и не видит. Стягиваю с головы карилью, отвернувшись к зеркалу.

— Не хотела. Я знаю. Я стараюсь держать себя в руках. Всегда старался. Никогда не хотел показывать тебе, насколько я помешан на тебе, насколько собственник. Насколько готов убить любого, кто хотя бы взглянет на тебя, моя Скарлетт, — на моих плечах смыкаются его пальцы и большое напряжённое тело прижимается со спины.

— Почему? — срывается из моих губ хриплый шёпот.

— Потому что не признаешь себя моей. Потому что продолжаешь быть соблазном для всех… для этого… принца, — Севастьен уже буквально рычит, припадая губами к моей шее.

— Я не думаю, что он интересуется мной, как женщиной. Скорее, у него, как и у его отца есть какой-то другой интерес. Мои способности, например…

— Наивная. Может для Ардораша, но не для Корима. Этот точно хочет тебя не только из-за твоей магии, — мужские ладони скользят по моим рукам, сжимаются на запястьях, там, где под вышитыми манжетами спрятаны его браслеты.

— Он всего-то моё лицо минуту видел, с чего бы ему меня хотеть? — возражаю с раздражением, отступая и разворачиваясь к нему лицом к лицу.

— Неужто не понимаешь? — с ревностью щурится он, в ответ наступая. — Не замечаешь, как плывут мужики от твоего голоса, от того, как ты движешься, улыбаешься, как пропадают от одного взгляда твоих бездонных колдовских глаз? Как смотрят тебе вслед, похотливо, мечтая получить тебя себе.

О чем это он? Я, конечно, понимаю, что довольно привлекательна внешне, но, чтобы настолько… Его послушать, так я получаюсь какой-то роковой соблазнительницей, а на деле даже его не соблазнила пойти до конца.

— Ты преувеличиваешь, — фыркаю, делая шаг назад. Что-то сегодня я не готова к потере девственности. Настроение не то. Хочется стукнуть кое-кого, излишне ревнивого.

— Да неужели? Ты просто не представляешь скольким в Департаменте мне пришлось вставить мозги на место, чтобы не зарились на агента Скар Соланьяри, — он шагает следом, вынуждая меня отступать, пока спиной не касаюсь стены.