Фарландер - Кол Бьюкенен

Шли осторожно, на ощупь, по балкам, чтобы не наступать на хлипкие деревянные плиты. В воздухе висела пыль, и Нико изо всех сил старался не чихнуть и не потерять равновесие. Он с ужасом представлял, как проваливается с треском через потолок и падает на колени какому-нибудь голому бедолаге.

Эш наконец остановился, снял еще одну плиту и аккуратно отложил в сторону, после чего заглянул в дыру и, не обнаружив, по-видимому, ничего подозрительного, спустился вниз. Нико проворно нырнул следом.

Теперь они стояли в небольшом кабинете, спиной к растопленному камину, который служил здесь и единственным источником света. В глубоком кожаном кресле сидела женщина с раскрытой книгой на коленях. Внимание Нико, однако, привлекла не женщина и не книга, а большой пистолет, который она держала в руке и который твердо смотрел в грудь Эшу.

На мгновение все в комнате застыло, и только тени прыгали по стенам и безыскусной деревянной мебели. Потом в камине что-то треснуло и зашипело, и Нико вздрогнул. Женщина подняла свободную руку и приложила к губам палец.

Она положила пистолет на столик рядом с креслом, добавила к нему книгу, легко поднялась, шагнула к камину и жестом подозвала Эша.

Последовав за учителем, Нико заметил печать, свисающую с шеи молодой женщины. Между тем Эш положил на пол меч, встал на колени и посмотрел в идущую вверх каминную трубу. Потом подобрал меч и поднялся.

Женщина снова кивнула. Нико взглянул на камин и вышел за ними из комнаты.

* * *

В коротком темном коридоре хозяйка повернула не к кухне, как ожидал Нико, а к уборной, места в которой едва хватило для троих. Женщина закрыла дверь, и они оказались в полнейшей темноте.

Вспыхнувшая спичка проследовала к стене и подожгла фитилек масляной лампы, приютившейся в закопченной нише. Пока разгорался огонек, от масла распространился аромат жимолости, замаскировавший неприятный запах уборной.

Когда посветлело, женщина повернула кран в другой нише, где стоял рукомойник. Комнату наполнило журчание бегущей воды.

— У нас неприятности, — заговорила она низким, с хрипотцой голосом и, обойдя Эша, уселась на унитаз, чтобы освободить хоть немного пространства.

Огонек в лампе разгорелся, и Нико вдруг увидел лицо, которое снилось ему едва ли не каждую ночь.

— Серезе... — вырвалось у него.

Хозяйка снова приложила к губам палец.

— Здесь небезопасно, — прошептала она. — За домом ведется наблюдение.

Эш кинул.

— Хорошо выглядишь, — заметил он.

Выглядела она и впрямь роскошно — заплетенные в тонкие косички волосы, обтянутое коричневой кожей тело...

— Не могу сказать того же о тебе. Что ты с собой делаешь? Выглядишь ужасно.

— Спасибо. А теперь скажи, тебя давно слушают?

Серезе пожала плечами:

— То устройство в камине я обнаружила после возвращения в город. Они наследили. Оставили грязное пятно там, где его не должно было быть, потому что я все вытерла перед отъездом. — Она покачала головой. — Пожалуйста, выслушай меня. Сейчас это не проблема. Прошлой ночью отец все проверил — ты же знаешь, какой он бывает осторожный, — так вот Регуляторы наблюдают за домом со всех сторон.

— Значит, Бараха уже в городе?

— Да, но ты не слушаешь. Отец не стал навещать меня сам, но прислал записку с требованием, чтобы я немедленно уходила. А я решила подождать вас. Он думает, что регуляторы следят и за баней. Не спрашивай что и как, но они, кажется, знают, что сюда можно попасть оттуда. Скорее всего, они видели, как вы входили.

Нико с беспокойством взглянул на старика. «Милосердная Эрес. Они, может быть, знают, что мы сейчас здесь».

Эш задумчиво провел пальцем по ножнам.

В наступившей тишине Серезе посмотрела на Нико и попыталась улыбнуться. «А ведь она боится», — понял он и обрадовался — по крайней мере, страшно не ему одному. Ему вдруг вспомнилась их короткая встреча в прачечной Сато, ее растрепанные волосы, разгоряченное лицо...

— Где встречаемся? — спросил Эш. — Твой отец сказал что-нибудь?

— Да, сказал, что вы встречаетесь завтра, в условленном месте.

— Хорошо. Тогда мы уходим.

— Конечно, — вставил Нико. — Возьмем и выйдем как ни в чем не бывало, а они еще помашут нам на прощание. Отличный план. Не подкопаешься.

— Мы выйдем из бани вместе с другими. По крайней мере, им придется разделиться. Лучшего варианта нет.

Серезе согласно кивнула, поднялась и выскользнула в коридор, на мгновение прижавшись к Нико спиной. Они вышли следом. Девушка уже завернулась в темно-красную накидку и захватила холщовый заплечный мешок, собранный, по-видимому, заранее.

В комнате Эш приник к щелке в ставне. Нико тем временем взял инициативу на себя, подвинул кресло и, встав на него, подтянулся и выбрался на чердак. Он протянул Серезе руку, но она отказалась от предложенной помощи и подала ему мешок, а потом вылезла сама. Эш поднялся последним и аккуратно поставил на место деревянную плиту.

В раздевалке, когда они вернулись, было тихо. Несколько минут все трое сидели, прислушиваясь, на скамье в кабинке. Было тесно, и Нико ощущал жар женского тела. Не замечать его становилось все труднее.

Эш потер лоб.

— Храм? — негромко спросил он, наверное, для того лишь, чтобы отвлечься от боли. — Ты что-нибудь узнала?

— Наблюдала несколько дней, — прошептала девушка. — Обо всем рассказала Басо. Вывод ясен: это невозможно.

— Однако же Басо пробрался.

— Да, но что дальше?

Эш не ответил.

— Мы даже не знаем, там ли еще Киркус.

— Провидец сказал, что там. По крайней мере, был там до того, как мы вышли из Сато. Теперь нам остается лишь надеяться, что он все еще в Храме.

В раздевалку, громко насвистывая, вошел банщик. Потом появились другие. Мужчины заспорили, решая, в какой бордель отправиться. Эш наклонился и выглянул из-под двери.

— Слушайте меня, — прошептал он, поднявшись. — Выйдем вместе с ними. Если нас атакуют, вы оба убегайте. Я постараюсь их задержать. Нико знает, куда идти.

— Знаю?

— Да, на постоялый двор. Сначала пойдете к восточной пристани, а оттуда вам каждый дорогу укажет.

Подождали еще немного. Наконец Эш кивнул, и они, натянув капюшоны, выскользнули из кабинки и пристроились к выходящим на улицу мужчинам. На смену сумеркам уже пришла ночь. Дождь прекратился. Сразу же за дверью веселая компания повернула направо. Эш мгновенно свернул налево.

Шли неторопливо, прогулочным шагом. Нико ощущал на себе чужой внимательный взгляд, но было ли это игрой воображения, или у него действительно включилась интуиция, он сказать не мог. Серезе вдруг принялась болтать — то ли потому, что не выдержали нервы, то ли потому, что молчание могло показаться кому-то подозрительным. Голос ее звучал странно и неестественно на фоне ночной улицы, едва освещенной редкими газовыми фонарями.