Вниз, в землю. Время перемен - Роберт Силверберг

Вскоре они вспомнили о тех, кого оставили в Маннеране, и полетели к ним, чтобы рассказать обо всем. Путь отнял у них лишь одно мгновение. Друзья обступили их, а Киннал с Тирсой поведали о чудесном источнике и показали то, чему научились. Тогда все боги Маннерана решили идти туда и двинулись вереницей через Струанский Проход и Мокрые Низины к восточным склонам Трейшен и Трейшенским Вратам. Киннал и Тирга летели над ними и указывали им путь. Они дошли до источника, испили из него, и стали как боги, и разошлись: одни вернулись в Маннеран, другие отправились в Саллу и на дальние континенты – Сумару, Умбис, Дабис и Тибис. Теперь они могли путешествовать быстро, и им хотелось повидать неведомые края. Только Киннал и Тирга остались у источника на востоке Трейша, и соединялись душами, и больше ничего не желали.

Прошло много лет, и на западном берегу Трейша приземлился звездный корабль наших предков. Наконец-то люди достигли Бортена. Обосновавшись, они начали добывать себе пищу. Один человек по имени Дигант в поисках дичи зашел далеко в лес, заблудился и после долгих скитаний вышел к месту, где жили Киннал и Тирга. Он никогда раньше не видел таких, как они, а они – таких, как он.

– Кто вы такие? – спросил он.

– Когда-то мы были такими же, как все существа в этом мире, но теперь все по-другому. Мы не стареем, можем летать быстрее всех птиц, видим мысли и чувства друг друга и можем принимать любой облик.

– Значит, вы боги! – воскликнул Дигант.

– Боги? Что это – боги?

Дигант объяснил, что он, человек, ничем таким не владеет: люди могут общаться только с помощью слов, не умеют летать и менять свой облик, стареют с каждым оборотом планеты вокруг солнца, а затем умирают. Киннал и Тирга выслушали его внимательно и поняли, что это правда: он человек, а они боги.

– Мы раньше были почти как люди, – призналась Тирга. – Испытывали голод, старели, говорили только словами и должны были переставлять ноги одну за другой, чтобы куда-то попасть. Мы, как и люди, жили в невежестве, не зная, на что способны. Но после все изменилось.

– Что же вызвало эту перемену? – спросил Дигант.

– Мы испили воды из этого блистающего источника, – в невинности своей сказал Киннал, – и она открыла нам глаза и позволила стать как боги.

Тогда Дигант взволновался и подумал, что тоже может испить из источника и стать богом, как эти двое. Своим товарищам он ничего не скажет об источнике, и они будут поклоняться ему, ибо он получит власть над их жизнью и смертью. Однако он не смел попросить Киннала и Тиргу, чтобы они допустили его к источнику: он боялся, что они откажут ему, не желая, чтобы он тоже стал богом. И он задумал сделать так, чтобы они ушли.

– Правда ли, что вы можете облететь вокруг света за один день? – спросил он.

Киннал подтвердил, что это правда.

– В это трудно поверить, – сказал Дигант.

– Сейчас мы тебе докажем, – сказала Тирга. Она взяла Киннала за руку, и они улетели. Боги поднялись на высочайший пик Трейшен и нарвали там снегоцветов; зачерпнули в Выжженных Низинах пригоршню красного песка; собрали травы в Мокрых Низинах; взяли хмельной сок из телодрева у Сумарского залива, откололи кусочек льда у Полярного. Затем перенеслись в морозный Тибис и совершили полет по всем дальним материкам, чтобы принести недоверчивому Диганту доказательства своей силы.

Как только они скрылись из глаз, Дигант бросился к волшебному источнику. Он медлил, опасаясь, что боги вернутся и покарают его за дерзость. Но они не возвращались, и он, погрузив лицо в воду, стал пить. Теперь, думал он, и я стану богом. Напившись переливчатой воды до отвала, он зашатался и упал наземь, спрашивая себя, бог он уже или нет. Он попытался взлететь и не смог. Хотел изменить свой облик и не сумел. Это произошло потому, что он изначально был не богом, а человеком. Чудесный источник не мог превратить человека в бога, мог лишь помочь богу осознать, что он бог.

Источник подарил Диганту только одно: открыл ему мысли всех поселенцев Трейша. Простертый в глубоком разочаровании на земле, он ощутил легкую щекотку у себя в голове и услышал мысли своих друзей. Скоро он научился прибавлять звук, чтобы слышать яснее, и стал различать: вот это мысли его жены, это сестры, это сестриного мужа. Дигант мог заглянуть в любой из умов и прочитать там самое сокровенное. Вот я и стал богом, сказал он себе, узнавая чужие секреты. Постепенно он продвинулся еще дальше и установил мысленную связь с каждым из поселенцев, а затем, опьяненный своим могуществом и ослепленный гордыней, передал им всем следующее: «услышьте голос диганта ибо дигант бог которому вы должны поклоняться».

Многие колонисты пали мертвыми, услышав страшный голос в своем мозгу, другие лишились разума, третьи метались в ужасе, восклицая: «Дигант вторгся в нас! Дигант вторгся в нас!» Волны их страха и боли, дойдя до Диганта, ввергли в паралич и ступор его самого, но его отуманенный ум продолжал реветь: «услышьте ГОЛОС ДИГАНТА ИБО ДИГАНТ БОГ КОТОРОМУ ВЫ ДОЛЖНЫ ПОКЛОНЯТЬСЯ». И люди продолжали умирать и сходить с ума, а сам Дигант корчился в муках, неспособный справиться с тем, что творил его собственный мозг.

Киннал и Тирга были в то время в Дабисе и доставали из болота трехглавого червя, чтобы показать его Диганту. Рев Дигантового мозга донесся до них, и они, бросив все, поспешили обратно в Трейш. Диганта боги нашли при смерти, с сожженным почти без остатка мозгом, а других колонистов мертвыми или обезумевшими. Они сразу поняли, как это могло случиться, и умертвили Диганта, чтобы заглушить его рев, а затем воскресили всех мертвых и исцелили безумцев. После этого они запечатали вход в пещеру, откуда бил родник, уразумев, что люди не могут пить из него – это могут лишь боги, а все боги уже испили свое. Люди Трейша пали на колени и стали спрашивать:

– Кто вы?

– Мы боги, а вы всего лишь люди, – отвечали Киннал и Тирга.

Так боги перестали быть невинными, и людям было запрещено сообщаться мысленно. Завет гласит, что душа каждого человека должна быть закрыта от всех остальных. Лишь боги могут соприкасаться душами, не уничтожая друг друга, а мы не боги.

33

Я всячески оттягивал предложенный Швейцем эксперимент. Сначала главный судья Калимол уехал охотиться, и я сказал Швейцу, что удвоенные обязанности не позволяют мне отвлекаться. Калимол вернулся, но тут заболела Халум. Халум выздоровела, но тут Ноим пригласил нас с Лоймель погостить в своем имении на юге Саллы. Мы вернулись из Саллы, но тут между ней и Гленом разразилась война, создавшая большие затруднения в мореходстве. Так шли недели. Швейц, теряя терпение, спрашивал, намерен ли я вообще принимать наркотик, и я не знал, что ему на это ответить. Я боялся, но соблазн, который он в меня заронил, жег меня. Войти в душу Халум, подобно богу…

Я пошел в Каменный Собор, чтобы исповедаться Джидду, но про Швейца и его наркотик ничего не сказал – боялся признаться в столь опасных намерениях. Выйдя из храма неочистившимся, я понял, что должен пройти через это испытание, ибо мне от него не уйти. Швейц уже изобличил меня как потенциального нарушителя Завета. Я пошел к нему и сказал: