Наследник Петра. Подкидыш - Андрей Величко

«Сам-то ты кто», – чуть не крикнул Головкин, но глянул на государя и осекся.

– Правильно ты промолчал, Гавриила Иванович, – кивнул император. – А то вот некоторые в свое время молчать не захотели, чем в конце концов ввергли меня в нешуточную скорбь. Давай лучше я траурную речь про тебя потом скажу? Лет через десять или даже вовсе пятнадцать. Ты ведь мужчина еще крепкий, тебе жить да работать во славу государства Российского. В общем, пиши то письмо не откладывая, дабы я его сегодня же вечером подписать успел, а с утра гонец в путь отправился. Тянуть тут ни к чему.

Головкин кивнул, думая, что понимает молодого царя. На самом же деле император беспокоился вовсе не о том, что старший Фридрих успеет казнить младшего, – он знал, что такого не будет. Однако король мог помиловать наследника еще до получения письма, а вот это Новицкий считал не совсем желательным.

Потихоньку приближалась первая годовщина пребывания Сергея в прошлом. Сначала кончилось бабье лето, за ним сентябрь. В самом начале октября в Москву с каспийских берегов прибыл генерал-поручик Румянцев. Не тот, что при Екатерине Второй громил турок, а Александр Иванович, его отец. Однако Сергей решил, что воинские таланты на пустом месте не самозарождаются. Гены там работают или воспитание, но если из сына получился выдающийся полководец, то и отец его чего-то стоил в этом деле. В силу каковых соображений Александр Иванович был определен в военную коллегию помогать Миниху готовить план завоевания Крыма. Получив такое назначение, Румянцев счел нужным предупредить:

– Готов служить тебе на любом посту, государь, только… дозволь честно сказать? Не люблю я немцев, и все тут.

– Э, генерал, – усмехнулся царь, – ты упускаешь из виду небольшую тонкость. Вот, например, бывают евреи, а бывают жиды, и это очень разные люди. С немцами тоже так, просто для них еще двух отдельных слов не придумано. Я же тебя не к Остерману в подручные определяю! А Христофор Антонович – правильный немец. Вот заодно и посмотришь, что это такое. Если же по истечении двух месяцев продолжишь считать, что работать под руководством Миниха тебе трудно, то приходи, вместе подумаем, куда еще тебя можно назначить.

Перед самым началом осенней распутицы в Москву успел проскочить гонец с Урала, от Баташева. Купец, промышленник, а с недавних пор еще и дворянин извещал, что приготовил к отправке в Москву восемь пудов золота, включая и ту часть, которая по договору принадлежала ему, просто он был обязан продать ее государству по заранее назначенной фиксированной цене. Так вот, купец писал, что предлагает царю забрать ее бесплатно, а вместо денег дать ему право разрабатывать не только три месторождения, на государевой карте указанные, но и еще одно, найденное людьми купца самостоятельно. К письму прилагалась карта, где было помечено расположение этого месторождения. Новицкий сверился со своей картой в планшете – его там не было! Это что же, купец открыл какие-то россыпи, неизвестные в двадцать первом веке? Нет, вряд ли такое возможно, решил император. Небось в Центре схалтурили, нанося на карту места залегания! Правильно он им, паразитам, собирается бяку устроить. Но сама идея купца – она не очень. Всего за сто пятьдесят тысяч отдать ему место, где еще неизвестно, сколько можно нарыть, – а вдруг на миллионы?

Но тут Новицкий вспомнил, о чем они с Баташевым говорили перед самым его отъездом, да так и застыл с полуоткрытым ртом.

– Мыслю я, государь, – сказал тогда купец, – что не след мне в письмах указывать действительное количество приготовленного к отправке. Вдруг кто перехватит? Давай лучше буду я писать вдесятеро меньше, чем есть. Получишь ты письмишко про пуд золота, а сам будешь знать, что это я веду речь про десять.

– Договорились, – кивнул тогда Новицкий. Но с тех пор прошло столько всяких событий, что он только сейчас вспомнил тот разговор. Так, значит, на самом деле речь идет о восьмидесяти пудах?! Это же… Мятного, что ли, позвать? Нет, сам уже подсчитал. Почти три миллиона рублей! Треть годового бюджета Российской империи! Да что же ему с такими деньгами делать? На паровик с генератором и прочую подготовку к запуску маяка и десятой части не понадобится.

Но уже через минуту император понял, куда он все это денет. Тут, пожалуй, может и маловато оказаться… но ничего, это же не последнее золото с Урала. Так что пора думать, как его оттуда вывезти: это же надо не меньше батальона отряжать. Может, поручить дело Павшину, как раз один батальон он уже и сформировал?

Молодой царь сам удивился тому, какие, оказывается, идиотские мысли его иногда посещают. С такой рожей, как у Тихона Петровича, и конвоировать столь значительные суммы? Нет, тут такие деньги, что поручить доставить их в Москву надо самому Миниху, а войско он пусть сам себе подбирает. Тем более что большая часть золота будет истрачена на те дела, кои сейчас курирует Христофор Антонович. Значит, вызываем его сюда, о таких суммах надо говорить с глазу на глаз. И прямо сейчас, хоть сегодня и четверг. «Но ничего, – утешил себя император, – я потом отгул возьму».

– Как я понимаю, – начал свою речь перед фельдмаршалом Сергей, – основные трудности у тебя сейчас связаны с Запорожьем. Ведь после Прутского поражения оно отошло к Турции, и ставить там крепости без войны никак не получится, а без них путь до Крыма окажется слишком длинным. Так?

– Вот я и предлагаю, государь…

– Да, в идее с чередой малых войн, после каждой из которых появляются одна-две крепости на запорожской территории, что-то есть, мы это уже обсуждали. Но тут, понимаешь, подвернулся случай решить проблему более красиво. Зачем ставить крепости, когда они уже есть и их осталось только купить? Зачем воевать, когда можно просто подкинуть атаманам золота, и они, формально оставаясь турецкими вассалами, работать начнут на нас?

– Но где же столько денег-то взять? Казна почти пуста.

– Вот по этому поводу я тебя и пригласил. Не хочешь побывать на Урале? Говорят, там красивейшие места. В общем, слушай…

В конце октября Нартов выбрал время и лично выточил ось ротора для генератора и роликовые подшипники к ней, однако тут же спросил, что это такое и для чего нужно. Так как работы по паровику шли даже с небольшим опережением графика, то Новицкий решил, что Андрея Константиновича можно потихоньку начать вводить в курс дела. Во исполнение чего ему была показана бумага с латинско-корейскими пояснительными надписями.

– Вот что я нашел в кладе, замурованном в подвале дворца светлейшим князем. По-моему, это какая-то электрическая машина.

– Можно, я сниму с чертежа копию, государь? – воодушевился Нартов.

– Разумеется, для этого я тебе сию бумагу и показал.

Латинские надписи механик перевел быстро, но они, ясное дело, мало помогли пониманию, что же именно изображено на чертеже. Но Андрей Константинович на этом не успокоился и нашел в Москве человека, утверждавшего, что понимает по-китайски. Тот повертел в руках чертеж и сказал, что явно не китайские иероглифы, даже не очень-то и похожи. Зато еще дальше на восток, за морем, есть страна Япония. Может, это оттуда?