Испытание на прочность - Александр Ярославцев

Командующий Восточной армией поблагодарил британца за добытые сведения, но не предпринял никаких серьезных мер, посчитав эти действия отвлекающим маневром русских перед штурмом Севастополя союзниками. Уж больно открыто и демонстративно действовал противник.

Главный удар неприятеля, по мнению Пелисье, можно было ожидать со стороны Второго бастиона с одновременным нанесением удара по тылам союзников в районе Килен-балки. При удачном течении дел этот удар мог привести к прорыву блокады Севастополя с юга и сорвать приготовления союзников к штурму крепости.

Это подтверждали донесения лазутчиков, заметивших большое скопление новых войск по ту сторону Килен-балки. Поэтому именно туда французский главнокомандующий перенаправил основные силы британцев из тылового прикрытия, посчитав, что русские не будут повторно штурмовать узкий проход на плато Инкермана.

Конечно, в рассуждениях генерала Пелисье был свой здравый смысл и верные догадки, но не это было главным в плане Ардатова. Граф стремился не просто сорвать очередной штурм Севастополя, для него важнее было нанести противнику такой урон, чтобы тот был вынужден отложить свое наступление как минимум до весны будущего года.

В ночь перед битвой граф Ардатов был в прекрасном настроении, чего с ним не бывало последние два года. Вместе со всеми солдатами и офицерами он отлично выспался днем и, подкрепившись обедом из полевого котла, отдал последние приказы.

Штурмовые колонны уже выдвигались в темноте к месту атаки, когда перед Ардатовым предстали казачьи пластуны. Вот уже несколько дней казаки проводили скрытое наблюдение за позициями англичан в районе предполагаемой атаки.

– Ну что, Северьяныч, ничего подозрительного не заметил? Все ли тихо? – спросил граф старого казака, на счету которого был не один вражеский «язык», а также несколько тайных рейдов по ближайшим тылам противника.

– Не извольте беспокоиться, ваше превосходительство, все без изменений. Через полчаса у англичан должна быть смена караула, а через час мои ребята снимут их в два ножа.

– А дозорные секреты? – требовательно уточнил граф.

– Нет их там. За это я вам, ваше превосходительство, головой ручаюсь. Сам лично наблюдал за этими позициями три дня и ни разу возле них дозорных не заметил.

– Это хорошо. А вот скажи, Северьяныч, как по-твоему, ждут они нас или нет? – поинтересовался у пластуна Ардатов.

Казак на секунду задумался, а затем, тряхнув головой, убежденно произнес:

– Никак нет. Не ждут нас басурмане. Они больше всего на пушки свои надеются, да на овраги и крутогоры.

– Дай бог, чтобы твое чутье не подвело. Ведь в случае чего, нам твоя оплошность по такой цене встанет, что мало не покажется. – Ардатов на мгновение замолчал, а потом добавил: – Ладно, Северьяныч, ступай к товарищам и помни: я на вас крепко надеюсь.

Пластуны не подвели. Под покровом темноты они устранили часовых врага без единого звука, пролив первую кровь в этой битве. Когда солдаты Штольца стали привычно для себя карабкаться вверх по крутым склонам Инкермана, никто ни выстрелом, ни криком не предупредил англичан о приближающейся к ним опасности.

Благодаря приобретенным на многочисленных тренировках навыкам, русские пехотные цепи не производили большого шума при подъеме на горные кручи, как это было раньше. Звуки, которые все же возникали от их движения, надежно заглушал сильный ветер, дувший с гор по направлению к морю.

Находившиеся в люнете англичане слишком поздно обнаружили приближение противника. Передовой цепи русских солдат оставалось пройти чуть более десятка шагов, когда их обнаружили. Раздался один выстрел, затем другой, и люнет охватила лихорадочная суета.

Из шести орудий, имевшихся в распоряжении англичан, только одна пушка смогла вовремя дать выстрел по русским цепям. Будь она заряжена картечью, это сделало бы залп по противнику очень результативным, однако в стволе пушки оказалось ядро, которое не нанесло серьезного ущерба атакующим цепям бородинцев.

Еще не успел рассеяться пороховой дым от выстрела, как в люнет ворвались русские солдаты со штыками наперевес. Короткая схватка с не успевшими убежать прочь канонирами, и они уже двинулись дальше, освобождая место тем, кто поднимался по крутому склону вслед за ними.

Словно сказочные воины, вырастающие из земли там, где кто-то посеял зубы дракона, поднимались из-за крутого склона все новые и новые ряды бородинцев. Прошло лищь несколько минут, а все передовые позиции британцев уже были в руках солдат Штольца. Первая победа была одержана на удивление легко, но впереди бородинцев ждало более сложное испытание в лице батальонов королевских гвардейцев генерала Бентинка.

После прошлогоднего сражения, по приказу лорда Реглана, они были максимально близко придвинуты к линии люнетов. Расчет британского фельдмаршала заключался в том, чтобы в случае нового нападения русских остановить врага на небольшом пятачке Инкермана плотным огнем из штуцеров, а затем сбросить его поредевшие полки с крутого склона вниз.

Как и остальные силы, что прикрывали центральные позиции инкерманского плато, гвардейцы Бентинка были захвачены врасплох внезапной атакой русских рот, но растерянность длилась не больше минуты. Никакой враг во всем мире не мог своим появлением заставить англичан потерять природное хладнокровие и воинскую выдержку.

Под резкие крики и свистки капралов и сержантов рыжие и конопатые Гарри, Бобби, Эдди и Тэдди проворно выбегали из своих палаток и строились в боевые порядки, четко и слаженно. До противника было никак не меньше трехсот метров, англичанам было известно, что ружья у русских бьют только на сто метров. Так было всегда. Всегда, но не в этот раз.

У той тысячи русских солдат, что успела подняться на плато и выстроилась перед англичанами в две шеренги, в руках было смертоносное изобретение прусского гения, господина Дрейзе. Оно выгодно отличалось он штуцерных ружей, что держали сейчас в руках английские пехотинцы, тем, что заряжалось не с дула, а с казенной части.

Однако самое главное в изобретении пруссака заключалось в стальной иголочке и патроне с бумажной гильзой и капсюлем. Ударник в форме длинной иглы пробивал капсюль, происходил выстрел, а все содержимое ствола моментально сгорало. Благодаря этим особенностям, число выстрелов из прусского оружия возрастало до десяти в минуту, тогда как англичане могли сделать в минуту только один-два выстрела. А вот дальность поражения ружья господина Дрейзе составляла шестьсот метров. В шесть раз больше, чем ожидали от русского оружия их противники.

Пользуясь тайной поддержкой канцлера Бисмарка, русские агенты в Берлине смогли закупить у Дрейзе не только те две тысячи ружей, на которые так рассчитывал Ардатов, но еще и четыре с лишним тысячи винтовок, изначально предназначавшихся для прусской армии.

Секретно доставленное в Россию оружие поступило в полное распоряжение графа, приказавшего вооружить новыми ружьями солдат Бородинского и Смоленского полков. Две недели русские пехотинцы изучали «чудные фузеи». И вот теперь им предстояло держать испытания перед самым грозным экзаменатором в мире.