Два завоевателя - Мэрион Зиммер Брэдли

Дом Рафаэль говорил спокойно — чувствовалось, что этот человек уверен в себе, однако только Бард знал, что скрывалось за этим спокойствием: он припомнил разговор, который состоялся у них накануне свадьбы Джереми.

Серраис на востоке, Алдаран и Скатфелл на севере, Хастуры и все их союзники на западе, а с юга лежала Валеронская равнина — рано или поздно оттуда непременно последует вторжение.

— Итак, — заключил дом Варзил, — вы не желаете жить в мире с Хастуром, хотя все, что он просит, — это ваше обязательство не нападать на Хали и Каркосу, а также замок Хастуров и Башню Нескьи, которая находится под его защитой.

— Трон Астуриаса, — ответил дом Рафаэль, — не во власти Хастуров. Это мое последнее слово. У меня нет намерения нападать на Хастура, но он не имеет права вмешиваться в наши внутренние дела.

— Аларик, — обратился Варзил к юноше, — ты — властитель Астуриаса. Пока ты не достиг того возраста, когда имеешь право самодержавно заключать договоры, тем не менее прошу как родственника попросить отца еще раз подумать над моим предложением.

— Мой сын теперь не ваш заключенный, дом Варзил, — заявил регент, и его нижняя челюсть отчетливо выпятилась вперед. — Не знаю, сколько яда вы влили в него, настраивая против отца, но теперь…

— Отец, это несправедливо! — воскликнул Аларик. — Прошу тебя, не ссорься с домом Варзилом. Мы все-таки родственники.

— Только ради тебя, мой сын, я готов заключить мир. И еще, дом Варзил, больше не заводите разговоров насчет признания ди Астуриен вассалами Хастуров!

— Вижу, — сказал дом Варзал, — что вы уже замышляете нападение на соседей. Заметьте, вас окружают не агрессоры. Я знаю, как вы поступили с Маренжи. Я знаю точно, что весной вы собираетесь напасть на Серраис. Кроме того, вы намерены укрепить земли вдоль Кадарина…

— А что вам за дело! — холодно спросил Бард. — Земли вдоль Кадарина неподвластны Хастурам.

— Но они не принадлежат и Астуриасу, — ответил Варзил. — Каролин поклялся защитить их от посягательств жадных до чужого добра маленьких королевств. Внутри своих границ делайте что хотите, но я вас предупреждаю. Предупреждаю от имени всех соседей: даже не пытайтесь высунуться за свей пределы.

— Вы нам угрожаете?

— Да, хотя я и не хотел этого делать. Я требую, чтобы вы, дом Рафаэль, и оба ваших сына дали клятву, что не развяжете агрессию против любого из ваших соседей, подписавших договор. В противном случае в течение сорока дней мы объявим вам войну и начнем боевые действия. Когда мы освободим королевство Астуриас, мы поставим здесь королем более спокойного и разумного правителя, который будет выполнять условия договора и признает верховную власть Хастуров.

У Барда от этих слов замерло сердце. В животе что-то оборвалось, по спине побежали мурашки. Они никак не могли сейчас воевать ни с Хастурами, ни с живущими по берегу Кадарина, ни с Серраисом на востоке! Если Хастуры выступят против них немедленно, Астуриасу не устоять.

Дом Рафаэль гневно сжал кулаки:

— Какую именно клятву вы от нас требуете?

— Вы должны дать слово родственника — не мне, а Джереми Хастуру как представителю Каролина… Это обязательство не может быть нарушено в течение полугода любой стороной… Поклянитесь в том, что вы не начнете военных действий против союзников Хастура и любой другой земли, находящейся под его защитой. Кроме того, вы обязуетесь войти в альянс, который в дальнейшем будет именоваться Союз. Согласны ли вы дать слово родственников?

Наступило молчание, однако ди Астуриен оказались в проигрыше, и они знали об этом. У них не осталось выбора, как только дать подобные гарантии. В этот момент в разговор вступил Аларик и снял напряжение. Его речь позволила ди Астуриен сохранить лицо.

— Дом Варзил, я даю слово родственника, кроме той части, которая понуждает нас вступить в Союз. Разве этого недостаточно? Клянусь, что не пойду войной против Каролина из Тендары. По крайней мере предупрежу об этом за полгода… Однако… — добавил он, и Бард обратил внимание, как крепко отец сжал кулаки — даже пальцы побелели. — Однако это обязательство действительно только до той поры, пока мой родственник Карелии из Тендары позволит мне, Аларику ди Астуриен, беспрепятственно владеть троном Астуриаса. В тот день, когда он заявит о своих претензиях на наш трон, я буду считать себя свободным от обязательств и сочту его своим врагом.

— Я принимаю ваше слово, кузен, — ответил Джереми. — И в свою очередь обязуюсь довести ваши условия — честно и без искажений — до отца моего, Каролина. Но мне неясно, согласны ли с вами ваш отец и брат? Вы еще не вступили в тот возраст, когда получаете право самостоятельно принимать решения. Что скрывать — именно они являются опорой вашего трона.

Аларик повернулся к брату:

— Ради богов, чести нашей семьи, прошу тебя, Бард, подтвердить мое слово!

— Я присоединяюсь к твоему обязательству, брат, — ответил Киллгардский Волк, — в той форме, как оно было высказано. — Он не удержался и схватился за рукоять меча. — Зандру, разбей мне сердце и обезоружь меня, если я солгал.

— Я тоже присоединяюсь, — тусклым голосом произнес дом Рафаэль, положив руку на ножны, где хранился кинжал. — Клянусь честью ди Астуриен. Никто не смеет усомниться в том, что честь ди Астуриен превыше всего.

Как ни крути, с горечью подумал Бард, все-таки Джереми и Варзил с помощью бесчисленных уловок сумели вырвать у них согласие. Собственно, перемирие и было их целью, но именно перемирие, а не это обязательство, связавшее руки. У нас не было выбора, на что можно рассчитывать, когда на троне ребенок-калека. Аларик может подвести в любую минуту. Они-то рассчитывали увидеть в правителях молодого бесшабашного воина, которого только следует немного подправлять. А что получилось? О боги, дело даже не в том, что Аларик оказался слаб телом — он умен, в этом ему не откажешь, — но он не наш! В то время когда отец вел к тому, чтобы добиться перемирия и сохранить свободу действий, этот несмышленыш искренне стремился к миру. Дому Рафаэлю ничего не оставалось, как поддержать его ради сохранения мира в семье. Хуже нет, когда в подобной ситуации между ними начнутся раздоры.

Переговоры закончились. Посол Хастура в компании с Джереми покинул помещение. Вслед за ними бледный, вымотанный до предела Аларик отправился к себе отдохнуть. Дом Рафаэль неподвижно сидел за столом. Наконец он окликнул Барда:

— Сын! Это мой сын!.. Я любил его и люблю, я горжусь им, но, черт побери, разве в такую минуту ему управлять государством?! Боги, боги, что вы натворили — ну, почему твоя мать, Бард, не стала мне женой?

— Отец, — голос у Барда дрогнул, — стоит ли принимать все так близко к сердцу? Ну хром, ну слаб, зато голова у него работает. Я же солдат. Не политик, не дипломат, не государственный деятель. Аларик будет лучшим королем.

— Но они молятся на тебя, они прозвали тебя Киллгардским Волком. Разве они когда-нибудь будут восхвалять калеку, не способного повести их в бой?