Сумерки Америки. Саркома благих намерений - Игорь Ефимов

В 2003 году терапия «ракетно-бомбовой демократизации» была применена ещё к двум странам: Афганистану и Ираку. Свергнуть власть фанатичных талибов и безжалостного деспота Саддама Хусейна – только закоснелые консерваторы могли бы протестовать против таких прогрессивных акций! Да, некоторые скептики-политологи предупреждали американских руководителей, что эти народы не готовы к демократическому способу правления, что там разгорятся гражданские войны на многих фронтах. Но кто станет слушать скептиков, если возникла манящая возможность осуществить самые благие намерения? Когда журналист Брент Скоукрофт опубликовал в газете «Уолл-стрит Джорнел» статью, предостерегающую от вторжения в Ирак[294], президент Буш-младший немедленно позвонил советнику по безопасности Кондолизе Райс и приказал сделать выговор и предупреждение зарвавшемуся писаке[295].

Генерал Колин Пауэлл, занимавший пост министра иностранных дел в 2001–2005 годы, с большой неохотой согласился поддержать военные приготовления. ЦРУ уверило его, что их данные подтверждают наличие оружия массового поражения у Саддама Хусейна. Опираясь на эту информацию, Пауэлл выступил с речью в ООН. Когда вторгшиеся в Ирак американские войска не смогли обнаружить следов термоядерного или бактериологического оружия, генерал оставил свой пост[296].

Его место заняла Кондолиза Райс (2005–2009). Это ей довелось расхлёбывать кровавую мешанину «демократизированного» Ирака. В своих воспоминаниях она пишет, что примирение враждующих религиозных и этнических групп оказалось делом невозможным.

«Суннитские лидеры показывали мне ужасные фотографии изуродованных трупов людей, ставших жертвами шиитских карателей. Отрезанные головы, отрубленные ноги и руки, окровавленные тела. Я выражала сочувствие и отдавала должное их мужеству, которое они демонстрировали, участвуя в работе правительства премьер-министра Аль-Малики – шиита. Ведь их единоверцы могли счесть это изменой и отомстить им и их семьям. Но при этом сунниты возлагали всю вину на шиитов и не хотели замечать того, что творили вооружённые экстремисты из их собственного лагеря»[297].

Райс пыталась нащупать почву для объединения враждующих групп, играя на струнах арабского национализма, подчёркивала угрозу со стороны Ирана. Тщетно. На курдов тоже опереться было невозможно. Они всегда чувствовали себя изгоями в Ираке. Журналист Гэлбрайт, не раз бывавший там, пишет, что «на многих зданиях столицы (Эрбил) развевается курдский флаг, а иракский запрещён. При въезде в Курдистан из Турции документы путешественника проверяют курдские пограничники, причём иракская виза не требуется. Я не встречал ни одного курда, который выступал бы за единый Ирак. Как они могут относиться к стране, которая взрывала их дома, убивала и отравляла газами их соотечественников?»[298]

Путь курдов к созданию собственного государства на территориях, нынче входящих в состав Турции, Сирии и Ирака, скорее всего, будет долгим. Райс отмечала детали, указывающие на отсутствие многих важных примет цивилизации. Её принимал в своей резиденции лидер по имени Джалал Талабани. За обедом он ел, загребая еду двумя руками, и теми же руками накладывал курятину, рис, баранину на тарелку своей гостье[299].

Кондолиза Райс за годы своей службы в роли дипломата не раз встречалась с Владимиром Путиным. В своих воспоминаниях она приводит его размышления о темпах развития демократических принципов в разных странах. В качестве примера он брал Японию, которая с 1955 года управлялась одной и той же партией – либерально-демократической. И это в стране этнически гомогенной, не имеющей такого многообразия верований и традиций, как Россия. Райс, будучи специалисткой по СССР и много раз бывавшая там, не могла не признать наличия перемен к лучшему после падения коммунизма. Но вслух признать, что введение всех демократических свобод в незрелой стране неизбежно приведёт к бунтам и распаду, она, конечно, не могла[300].

Гражданскую войну в Ираке официальный Вашингтон называл расплывчато «проблемы безопасности» (security problems). Но в 2015 году американцы получили возможность увидеть подлинную картину этой безжалостной бойни, когда замечательный актёр и режиссёр Клинт Иствуд поставил фильм «Американский снайпер». В нём не затронуты дипломатические попытки примирения, переговоры между религиозными фракциями, конференции послов, обсуждения в ООН. Только война в городских лабиринтах, днём и ночью, с внезапно появляющимся и исчезающим врагом. И только один фронт этой войны: американцы против арабов, не разбирая, шииты они или сунниты.

Вот разведка доносит, что в таком-то доме притаилось гнездо террористов. Десант пехотинцев с автоматами, в очках ночного видения, тихо приближается к дверям. Потом короткая схватка на лестницах и в коридорах, крики, стоны, взрывы гранат. В другой раз снайпер, прикрывающий наступающий отряд, лежит на крыше дома и видит, что арабская женщина выходит на улицу с мальчиком лет десяти. Незаметно даёт ему гранату. Мальчик бежит в сторону американцев. Снайпер стреляет. Женщина бежит к упавшему мальчику, поднимает гранату. Снайпер стреляет. Женщина падает.

Примечательно, что либерально-сердобольная Академия киноискусств в Голливуде не удостоила этот суровый фильм ни одной премией «Оскар».

В оккупированном Афганистане гражданская война развивается примерно по тому же сценарию. Главное отличие: талибы контролируют огромные территории в сельской местности и в горах, откуда они могут совершать внезапные атаки на пришельцев и на соотечественников, поступивших к ним на службу в роли солдат и чиновников. Те же самоубийцы, обвязавшиеся взрывчаткой, та же тактика «взять кровавым измором», тот же отказ от переговоров. Атмосфера этой войны хорошо воссоздана в фильме 2009 года «Братья», поставленном талантливым режиссёром Джимом Шериданом и тоже незаслуженно обойдённом вниманием критики.

Лидеры «Аль-Каиды» в своих проповедях неустанно подчёркивали важность запрета на какие бы то ни было переговоры с врагом. «Джихад – это только Коран и автомат» – многократно повторяли Осама бин Ладен, шейх Омар и сотни других проповедников «священной войны». Потому что если ты вступаешь в диалог, ты допускаешь, что на стороне твоего противника может быть хоть какая-то крупица правоты. Нет, вся правота безраздельно принадлежит Пророку, Корану и шариату. Те, кто не понимает и не приемлет этого, не заслужили право на жизнь.