Сумерки Америки. Саркома благих намерений - Игорь Ефимов

С другой стороны, женское обаяние может сыграть и положительную роль в улучшении международных отношений. Когда Элеанор Рузвельт приехала с визитом в Израиль, её познакомили с арабским шейхом-бедуином, дружески относившимся к израильтянам. Она ему так понравилась, что он предложил ей присоединиться к его гарему. Вдова американского президента вежливо осведомилась, под каким номером ей достанется эта честь и, услышав двузначную цифру, отказалась[289].

Также и Кондолиза Райс, министр иностранных дел в администрации Буша-младшего, ухитрилась издали вскружить голову ливийскому диктатору Муамару Каддафи. «Почему моя африканская принцесса никогда не навестит меня?» – спрашивал он у американских гостей и дипломатов. Когда она, наконец, прибыла с официальным визитом в Триполи в 2008 году, он настаивал, чтобы встреча проходила не в резиденции, а в его шатре в пустыне, называл её «Чёрный цветок в Белом доме», подарил песню, сочинённую в её честь. Среди политических парадоксов, оброненных диктатором во время беседы, гостье запомнился такой: «Не будет никаких двух государств в Палестине! Будет одно – Израильтина!»[290]

В древности правила обращения с посланниками других стран были расплывчатыми и часто не выполнялись вообще. Существует легенда, будто свирепый молдавский господарь Дракула был недоволен послами турецкого султана. Они явились на приём в колпаках, потому что по мусульманским представлениям обнажить перед кем-то голову – это знак неуважения. «Раз вы решили вести себя не по нашему обычаю, а по своему, я хочу, чтобы вы и дальше всю жизнь придерживались своего обычая». И приказал слугам схватить послов и прибить им колпаки к головам гвоздями.

Сегодня американским дипломатам на Востоке не вбивают в голову гвозди. Их берут в заложники, как в Тегеране (1979), взрывают, как в Бейруте (1983 и 1984), Кении и Танзании (1998), Багдаде (2004), Кабуле (2008), или сжигают, как в Ливии (2012). Американская политика в этих регионах терпит провал за провалом, несмотря на то, что она опирается на поддержку самых крупных авианосцев, самых новейших танков, самых хитроумных дронов. И причины этих провалов коренятся в том, что ментальность вашингтонского политического истэблишмента не может расстаться с представлением о природе человека, взлелеянным Жан-Жаком Руссо, Уильямом Годвином, Пьером Прудоном, Львом Толстым, Бертраном Расселом и прочими знаменитыми уравнителями.

Главный тезис уравнителей: в выборе между добром и злом, между миром и враждой нормальный человек всегда предпочтёт добро и мир. Тот факт, что примерно на половине земного шара в каждый текущий момент люди изобретательно и безжалостно убивают друг друга, объясняется застарелыми обидами и несправедливостями, подстрекательством тёмных сил, властолюбием деспотов, религиозным мракобесием и прочими устранимыми внешними причинами. Допустить, что агрессивность свойственна природе человека, что уже Каин убил Авеля без всякой причины, что порой деспотичная государственная система является единственной защитой от кровопролитных междоусобий, было бы кощунственным покушением на главный догмат: ЧЕЛОВЕК ДОБР И РАЗУМЕН.

Забыты разъяснения великого британского политика и мыслителя XVIII века Эдмунда Бёрка о том, что дарование гражданских свобод людям, не подчиняющимся моральным и религиозным запретам, чревато катастрофой. Он считал, что свобода может выжить только в народе, «у которого любовь к справедливости выше корыстных страстей; у которого ясность мышления превосходит тщеславие и предвзятость; который способен прислушиваться к советам мудрецов, а не к демагогии льстецов и жуликов. Чем больше ограничений человек ставит своей воле внутри, тем больше свобод он может иметь снаружи. Люди, не способные контролировать себя, не могут стать свободными. Их страсти куют их цепи»[291].

Сталкиваясь с очередным извержением междоусобной вражды, американский дипломатический доброхот сначала пытается примирить враждующих, а потом, убедившись, что это невозможно, выбирает одного из противников на роль «несправедливо обиженного» и обрушивает на другого всю свою военную мощь.

Хорошей иллюстрацией к этой модели поведения может служить конфликт вокруг Косово (1998–1999). После Второй мировой войны в этой югославской провинции проживало около 400 тысяч сербов, а албанцы составляли 100-тысячное меньшинство. Но существование в соседней Албании под властью коммунистического диктатора Энвера Ходжи было таким невыносимым, что люди бежали через границу в Косово, находили там приют, пускали корни. Год от года албанское население возрастало, а сербское убывало, пока не превратилось в меньшинство. Тем не менее в сербской истории местность эта окрашена священной памятью о героической борьбе с турецким нашествием в XIV–XV веках. Требовать у сербов, чтобы они предоставили Косово независимость, было равносильно тому, чтобы потребовать у англичан очистить Белфаст, у индусов – Кашмир, у русских – Северный Кавказ, у израильтян – Иерусалим.

Тогдашний министр иностранных дел США Мадлен Олбрайт честно признаёт в своих мемуарах, что косовским повстанцам (KLA – Kosovo Liberation Army) оружие текло из соседней Албании. Что мусульманские добровольцы стекались к ним со всего света, включая и США. Что их атаки на сербское население и власти часто имели единственную цель спровоцировать Белград на ответные репрессии и тем возбудить мировое общественное мнение против сербского президента Милошевича. Что лидеры разных повстанческих группировок ненавидели и презирали друг друга и не было надежды, что, в случае получения независимости, они смогут создать стабильное правительство[292].

И тем не менее именно она, Мадлен Олбрайт, настаивала на военном вмешательстве в конфликт. Почему она – чешская еврейка – выбрала вмешаться на стороне мусульман-албанцев, а не христиан-сербов, остаётся загадкой. Может быть, она предвидела, что на Тирану никакие бомбы не подействуют, а в Белграде ещё жалеют собственных граждан и могут поддаться нажиму?

Многие советники Олбрайт и члены американского Конгресса считали, что начинать бомбёжки по такому поводу в центре Европы – чистое безумие. Российский премьер-министр Примаков в марте 1999 года летел в Вашингтон для переговоров. Звонок вице-президента Ала Гора, извещавший его о том, что принято решение бомбить Сербию, застал его в пути. Примаков был так взбешён, что приказал повернуть самолёт и лететь обратно в Москву[293]. Под американскими бомбами и ракетами погибло две с половиной тысячи сербов, что почти равно числу американцев, погибших два года спустя в теракте 11 сентября. «Независимое» Косово сегодня может похвастаться только одним: по слухам, оно вышло на первое место по экспорту проституток из восточной Европы в западную.