Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари - Сергей Кузнецов

Произошел скандал, и, как водится, от влюбленных отвернулся свет. Алексей Хитрово и Павел (Павля) Родзянко вышли из полка. Однако весной 1877 года цесаревна Мария Федоровна пригласила Марию Хитрово на интимный бал в Аничков дворец. Император Александр II, он уже сам был уже отцом внебрачных детей и соучастником «истории» Григория Строгонова, потому смотрел либерально на подобные вещи, спросил отца Павла: «Когда же свадьба его сына и Мэри?». Свадьба состоялась 17 июля 1877 года. В.П. Родзянко согласился на ней побывать только при полном отсутствии гостей с обоих сторон. Граф Григорий Александрович Строгонов присутствовал на церемонии как шафер со стороны невесты. Сам Владимир Павлович, вместе с сыновьями Николаем и Михаилом, будущим председателем Государственной думы, был шафером со стороны жениха.

Обо всем этом поведала в написанных в начале XX века мемуарах Е.В. Дягилева, родственница Родзянко, называя первого мужа Мэри «игрушечным». По официальным сведениям генеалогии, Голицына и Хитрово развелись в 1872 году. Следовательно, скандал мог состоять только в том, что ребенок родился до свадьбы. С тех пор для Родзянко, который занял положение infant terrible большой семьи Строгоновых, открылись двери Марьино, дома на Невском и других домов. Великая княгиня Мария Николаевна велела Мэри Родзянко называть себя тетей к неудовольствию графа А.Г. Строгонова, для которого это была лишь очередная семейная неурядица.

Павел Павлович Родзянко, сын Павла Владимировича Родзянко, кратко описал посещение родственника: «Мы остановились перед особняком из серого камня, смотрящим на Черное море. Несколько дюжих лакеев спешили встретить нас. Они были одеты в ливреи и были увешаны медалями. Поскольку прадедушка имел пристрастие ко всему военному, все его слуги были ветеранами. Старик ждал нас в своем кабинете, сидя в бархатном кресле с высокой спинкой. Он встал, чтобы встретить нас; несмотря на свои девяносто лет и рост более шести футов он держался прямо, у него была седая борода и пронзительные голубые глаза». Здание, давшее кров графу Александру Григорьевичу в Одессе, вероятно, располагалось по адресу: Николаевский бульвар, 9. Именно там стоял называемый дворец Шидловского, возведенный в 1829–1830 годах и служивший впоследствии резиденцией новороссийских генерал-губернаторов. Согласно другой версии, в 1862 году граф купил некий дом на том же бульваре, который в настоящее время называется Приморским.

Граф Александр Григорьевич в старости

На Николаевском бульваре, в двух минутах от дома Шидловского, был поставлен памятник-фонтан A.C. Пушкину. Решение об его открытии к 50-летию гибели поэта было Высочайше одобрено в 1881 году. Средства на монумент собирались среди жителей Одессы по подписным листам. Накунуне намеченного срока (1887 г.) необходимой суммой не располагали. Граф А.Г. Строгонов, к которому также обращались, категорически отказался участвовать в акции. С ним даже случилась легкая истерика, во время которой он, недоумевая о бездействии полиции, сказал, что не ставит памятников «кинжальщикам». Александр Григорьевич вспомнил стихотворение поэта «Кинжал» семидесятилетней давности, которое казалось ему антимонархическим. Эта реакция чрезвычайно характерна для общего направления взаимоотношений рода к «классу» журналистов и писателей в целом.

Вместо скульптуры из бронзы в полный рост пришлось ограничиться только бюстом поэта. Он был открыт только 16 апреля 1889 года и представляет собой монумент, казалось бы, уместный для города, расположенного в таких широтах, но все же балансирующего на грани между искусством и китчем. Изо рта четырех довольно нелепых в данном случае дельфинов вечно падает вода (скульптор Ж. Полонская, супруга известного поэта и прозаика, архитектор Х.К. Васильев). На пьедестале памятника выбиты слова: «A.C. Пушкину — граждане Одессы».

Надо думать, что в последние два года жизни Строгонов избегал ходить по бульвару в восточную сторону и, выходя из дома, сразу поворачивал налево, направляясь к золотому Дюку и Потемкинской лестнице.

Скончался граф Александр Григорьевич в августе 1891 году в возрасте девяноста пяти лет. Буквально накануне печального события, в мае, в соответствии с решением думы, в зале ее заседаний был выставлен портрет «первого гражданина города Одессы» Строгонова работы художника Н. Кузнецова, сохранившийся до наших дней. Погребение состоялось на Старом кладбище рядом с могилой И. Полетики. С тех пор в одной ограде находилось два одинаковых памятника из лабрадора и розового гранита — над могилами графа и воспитанницы его отца И. Полетики. В советское время захоронения уничтожили и на их месте создали «Парк культуры и отдыха имени Ильича». (По сообщению одного из одесских исторических сайтов, плита с могилы Александра Григорьевича некоторое время тому назад валялась на стадионе «Январец».[144])

Согласно историческому анекдоту УГ. Иваска, не имея прямых наследников, еще в 1870-е годы граф решил продать отцовскую библиотеку одному из петербургских антикваров, оценив ее в 10 000 рублей, но изменил свое решение, возмутившись просьбой покупателя ознакомиться с книгами. В 1880 году эти книги были пожертвованы в Императорский Томский университет, открытый в 1888 году. По исследованиям И.Г. Колосовой, заслуга в отправлении собрания графа Г. А. Строгонова старшего и барона A.C. Строгонова в Сибирь принадлежала В.М. Флоринскому, профессору-медику. Именно он, зная о хранении с 1864 года (после смерти графини Юлии Павловны) на складах Большого Гостиного двора Санкт-Петербурга ценного кладезя знаний, осуществил крайней сложную и длительную миссию по получению согласия двух братьев — Александра и Сергея Григорьевичей (1875–1878). Все 22 626 томов находились в 142 ящиках общим весом 1770 пудов.

Перед смертью Строгонов затопил пароходы со своим архивом. На следующий год Н.М. Колмаков, переживший графа, позволил себе назвать его отца, графа Григория Александровича, другом Пушкина.

Неустроенность жизни графа Григория Александровича, отсутствие Дома и должного внимания к воспитанию наследника самым негативным образом повлияло на судьбу его потомков и в известной степени привело к вырождению Строгоновых.

История появления бефстрогонов — одна из интригующих легенд, которая не только имеет самое прямое отношение к Строгоновым и их домам, но и своей привлекательностью затмевает все коллизии фамильных картин или перестройки их зданий. Не является секретом, что кулинарные книги наиболее популярны у читателей и доходны для издателей. С кем из представителей рода следует связать бефстрогонов — не главный, но интересный вопрос, на который едва ли когда-нибудь будет найден однозначный ответ.

Среди основных претендентов на эту роль почти никогда не значится граф Александр Сергеевич, президент Академии художеств и устроитель открытых обедов в доме на Невском проспекте в Петербурге, хотя и существует версия, что луковый соус — составная часть бефстрогонов, который, по справедливому замечанию знатоков, никогда не был элементом русской кухни, привезен им из Франции, где он весьма популярен. Таким образом в случае правильности предположения мы имели бы еще один «русско-французский продукт» вдобавок к тем многочисленным, которыми граф наполнил свой дом.