Лекс и Талк. Опасная миссия - Катерина Кингорд

– Не надо! – Белов зажмурился, закрываясь рукой.

– Вы что творите! – загремел негодующий голос куратора Бранго.

– Учу уму-разуму щенка, – бодро протрубил Фабрицио. – Будто сам не видишь!

В ту же секунду Лекса подхватили сильные руки, поставив его на ноги. Столовая качнулась у него перед глазами, и парень чуть не свалился обратно, но руки крепко держали его за плечи, а в лицо ему заглянул небритый Бранго.

– Ты как? В порядке? – Куратор скользнул внимательным взглядом по лицу Лекса и, убедившись, что тот цел, накинулся на паладина: – Вы в своем уме, Фабрицио, топорами в трапезной размахивать?!

– И действительно! – послышались возмущенные голоса Джертона, Талка и других. В зале царил ужасный беспорядок: скатерть перекосилась так, что кружки и стаканы попадали, двери трапезной были нараспашку.

– Он чуть не зарубил Лекса! – прокричал Абио с другого края стола.

И послушники зашумели, загалдели, глядя на Фабрицио и Саню.

– Я уж заметил, – процедил куратор, бросив раздраженный взгляд на усатого паладина.

А тот стоял в сторонке и как ни в чем не бывало полировал мягкой тканью лезвие топора, которым чуть не зарубил Белова.

– Давайте, объясняйтесь, Фабрицио! – И Бранго развернулся к паладину, скрестив руки на груди. – Почто накинулись на мальца с топором?

Однако усатый Фабрицио не то что не растерялся, даже наоборот – подбоченился.

– Во-первых, усвой, куратор: это не нападение, а воспитательная мера. Если бы я действительно напал – от щенка две половинки бы остались! – потряс он коротким толстым пальцем перед носом у Бранго.

Но тот оттолкнул руку паладина:

– Хорошенькая мера – чуть не снесли голову парнишке! Этак послушников не напасешься с вашим «воспитанием». И вообще, уберите топор!

И Лекс бросил злорадный взгляд на усатого Фабрицио:

«Интересно, как он сейчас будет выкручиваться. А Бранго все-таки молодец. Заступается за своих!» Саня с уважением посмотрел на куратора: тот величаво стоял, скрестив руки на груди, – ни дать ни взять магистр Гардок!

– Дайте сюда топор, – бросил он паладину. – И прочтите устав ордена, милейший! С оружием у нас не ходят.

Однако толстобокий Фабрицио и бровью не повел:

– Рад бы, да не могу.

– Помочь? – с угрозой шагнул к нему Бранго.

И послушники притихли, точно в предчувствии бури.

– Настоящий паладин свое оружие всегда при себе держит, даже в трапезной. Так что не кипятись, паренек, уж я-то знаю, что делаю, – самодовольно заявил он. – Это здесь ты гоголем ходишь, а вот попался бы ты мне в казарме…

И Бранго чуть не позеленел от этих слов.

– Что ты сказал… «паренек»? Ты это кому? – просипел он.

И Лекс бросил злобный взгляд на Фабрицио – в кои-то веки он всецело поддерживал Бранго!

Однако пузан погрозил пальцем небритому куратору:

– Для меня ты еще мальчик, Бранго. Я тебя помню, когда ты под стол пешком ходил! А ведь я уже тогда с магистром Айвардом чаи гонял.

И в трапезной стало так тихо, что, казалось, будто тишину эту можно зачерпнуть, точно мед ложкой.

Бранго из зеленого стал пунцовым. Он шагнул к Фабрицио, и руки его засветились зловещим красным сиянием.

– Послушай, милейший, – хрипло прорычал он, – я ведь не посмотрю на то, что ты из Лаумита, и…

Однако договорить маг не успел: двери трапезной хлопнули, и в зал буквально ворвался магистр Гардок, за которым спешил Торрикс, напарник Бранго.

«Похоже, кураторы ничуть не хуже послушников бегают за помощью к мастерам, – пронеслось в голове у Белова, – а мастера, наверно, ежели что, жалуются магистрам…»

Гардок же, заметив Фабрицио с топором, шагнул к нему.

– И в чем же тут дело? – молвил он хриплым басом.

И Лекс сглотнул: несмотря на то что он сейчас вроде и не виноват, Гардока он все равно опасался.

Зато Бранго пулей метнулся вперед:

– Вот, мастер Гардок, – махнул он в сторону Лекса, – паладин напал на послушника. Чуть топором не зарубил!

И по трапезной пролетел вихрь голосов.

Саня бросил украдкой взгляд на Фабрицио и даже удивился: тот, завидев Гардока, вдруг переменился в лице – побледнел, усы его встопорщились и даже, казалось, задрожали. И у парня мелькнула мысль, что Фабрицио… тоже боится Гардока. А ведь это королевский паладин, из Лаумита! Однако ж боится, да еще как! Фабрицио даже бросил протирать топор, опасливо косясь на магистра.

Зато Бранго продолжал болтать за спиной Гардока, но тот не стал его дослушивать. Он крутнулся на каблуках и шагнул к паладину. Тот побагровел, схватившись за рукоять топора, как будто собирался пустить его в ход.

И все в трапезной замерли, боясь издать хотя бы звук. Лекс во все глаза смотрел на Гардока. А тот подступил вплотную к пузану, так что между ними оставалось буквально несколько дюймов, и парень даже зажмурился – а ну как паладин сейчас подымет топор, да как даст Гардоку… Ох, и шуму будет!

Однако, к изумлению Лекса, Фабрицио вдруг попятился и опустил топор.

– Ну? – процедил Гардок, буквально пригвоздив взглядом пузана.

А тот неожиданно покраснел и елейно заулыбался:

– Отец Гардок, вы не поняли – я всего лишь уму-разуму поучил…

– Уберите топор, – припечатал тот.

– Не могу, паладин обязан носить оружие с собой… – завел было Фабрицио свою песню.

– Давайте его сюда! – решительно шагнул к нему магистр.

И Лекс поежился: ничего себе, сила взгляда у Гардока! Не хотел бы он оказаться на месте «бочонка»…

Парень заметил на висках толстощекого паладина капельки пота – тому явно не хотелось расставаться с оружием, но он точно против воли медленно поднял тесак и протянул его Гардоку.

– Зря вы так, ваша светлость, может, все-таки… – Он с надеждой поднял глаза на магистра, но, столкнувшись с его тяжелым взглядом, умолк.

И Саня невольно задался мыслью: чем же таким отличился Гардок, что его даже королевский паладин боится?!

«Неужели действительно скелеты… жертвы? – мелькнуло у него в голове. Сами собой вспомнились рассказы Джертона о грозном магистре: про некромантию, пытки и что „все его боятся“. – Ох, не зря он тогда исчез в странном тупичке Высокой галереи! Может, и прав был Талк – что-то не так с этим Гардоком…»

Магистр одним движением выдернул оружие из рук Фабрицио и молча вышел из зала. Лишь дверь хлопнула у него за спиной. В трапезной царила гробовая тишина.

* * *

После обеда у послушников только и разговоров было, что о Фабрицио да о Гардоке. Правда, о зловещем магистре говорили вполголоса и то и дело оглядывались.