Ночные Сорсиеры - Лана Краон

всех есть тайны. Но она не такая могущественная, как Хель. Хель могла бы по одному взгляду понять, какой секрет я храню в ее хранилище. А она, она…

– Розали невероятно сильная девушка, – перебил Аим. – В ней больше света, чем в нас с тобой вместе взятых. Она способная, просто ее некому было учить магии.

– Как скажешь, – ровно ответил Кристофер.

Аим сам не понял, почему он так резко ответил. Наверное, после того, как они с Розали прошли через столько испытаний вместе; после того, как он видел, через какие трудности ей приходилось проходить; он не мог позволить говорить о ее слабостях. Потому что она не такая. И никогда такой не была.

Аим покосился на темный коридор, куда ушла Хранительница. Сейчас она бродила по лабиринту этого дома, перебегая от одного туманного воспоминания к другому. «Можно ли ему доверять? Уж слишком Кристофер был вежлив с ней. Что, если ее ждет ловушка?» Осколок света привык никому не доверять. Он всегда был подозрителен и насторожен.

Аим крепко вцепился в столешницу. Его бросало в дрожь от одной мысли пойти по этому коридору. Но он должен, должен был ее защитить. Нет, он не герой и не претендует на это звание. Все дело в том, что Роуз – орудие его мести. И так просто он ее не упустит.

Он сорвался с места и быстрым шагом зашел в коридор, не останавливаясь, чтобы у него не возникло предательской мысли сбежать, вернуться назад.

– Аим, так нельзя! Вход только для одного человека. Дом может не выдержать вас двоих.

Дальше возмущений дело не пошло. Кристофер остался стоять на прежнем месте. Конечно, он же не рискнет повредить устройство дома, добавив внутрь третьего человека. Аима было некому остановить, а сам он даже не подумает прислушаться к указаниям человека, который жил с призраком из прошлого.

Дом казался живым организмом, который адаптировался под личность человека, в данный момент – под Розали. Аиму стало некомфортно от одной мысли, что дом его анализировал. А глупее всего то, что он сам позволил чьей-то магии проникнуть в его мозги.

Впереди него появилась широкая лестница. Розали быстрым шагом поднималась наверх. Аим достал один компас. Стрелка закрутилась, пока не встала в нужную позицию. Острый наконечник был повернут в сторону Розали, а стрелка указывала на цвет воспоминаний. Цвет, к счастью, не черный и даже не красный, он был тревожно-серый.

– Розали! – грозно крикнул он, не решаясь пойти за ней.

Хранительница обернулась лишь на секунду, а затем продолжила свой путь. «Если ее уже сейчас тянет к печальным воспоминаниям, то чего от нее стоит ожидать на турнире?»

Внезапно перед Аимом вырос силуэт Эллы.

– Мой супруг просит вас вернуться.

– Ваш супруг не в своем уме, – прошипел он. – Мне жаль, что вы стали заложницей его дома.

– Он настаивает, – уже строже сказала она.

Аим задумался, видит ли Кристофер его через ее глаза? Является ли Элла его глазами? На всякий случай, если так оно и было, он добавил:

– Отвали, Кристофер, если тебе так это надо, то приходи сам и рискни меня выгнать.

И только Аим хотел погнаться за Розали, как Элла его остановила. И дело не в том, что она что-то сделала или сказала, а в том, что она стала меняться на его глазах. Ее образ заменился другим. И на этот раз человек был из воспоминаний Аима, а не Кристофера. Будто кто-то возмутил воду, и та стала мутной и грязной, а когда ил улегся, то вода вновь прояснилась. Возмутившиеся частички магии снова улеглись, и теперь на него смотрел мужчина с карими глазами.

Как старик и предупреждал, дом не выдержал двоих. И первый удар пришелся на самую слабую часть дома: жену Блумфилда. Для ее создания использовалось сложное заклинание, требующее много сил. И, конечно, дом решил избавиться сперва от нее.

– Джей, – прошептал Аим.

Его бросило в холод и жар одновременно. Внутри все похолодело, а кожа стала горячей, будто у него возникла внезапная горячка. Он сам не понимал, что чувствовал. Он замер от страха, окаменел, а его лоб покрылся влагой. В таком состоянии обычно просыпались после страшных снов, а он бредил наяву. Аим находился в своем страшном сне и не мог проснуться.

Он опустил взгляд на компас, чья стрелка теперь показывала на Джея, а цвет был красным. Красным, как цвет крови.

– Не отставай, Осколок. Туманный лес не терпит одиночек, он их проглатывает. – Джей смерил взглядом Аима и махнул в сторону двери, которая находилась за лестницей. – Пошли.

Ритм сердца зашкаливал, его удары причиняли боль. Аим чувствовал, как его сердце вот-вот разорвет грудную клетку и выпадет кровавым куском мяса на пол. Пульс сбился, а голова совсем не соображала. Он поплелся за Джеем, как было раньше: он – лишь послушный паренек, прибившийся к командиру группы.

– Это ведь перед той ночью, так ведь? Когда вы все умерли.

– Что с тобой, Осколок? Ты случайно не ел никакой травы? – ровно спросил тот.

– У вас был шанс выжить, – прошептал Аим. – Вы могли вернуться.

Джей остановился прямо около двери.

– Хватит мямлить. Не отставай, ночь близится. Время найти укрытие. За болотом какой только нечисти не водится. Я в такие дебри со своей командой контрабандистов никогда не ввязывался. И кому только пришло в голову отправить нас в красно-бордовую зону? – Джей раскрыл карту и показал Аиму зону, где они находились. Кто-то из группы обвел ее красно-багровым карандашом. Цвет отнюдь не походил на зимний закат, скорее – на кровоточащую рану.

Аим ответил ему так же, как и год назад:

– Они хотят нашей смерти.

– Они ее не получат. Не раскисай, Осколок, скоро выберемся отсюда.

Аим знал одно: ему ни за что нельзя было следовать за Джеем и заходить в ту дверь. И дело было не только в страхе встретить призраков прошлого. Он не мог позволить Кристоферу увидеть правду и узнать, что случилось с его отрядом. Как бы сильно его тело не хотело сдаться и последовать за командиром, его ум оказался сильнее: он воспротивился, он кричал, умолял взять себя в руки.

– Ты никогда не давал мне раскисать, правда, Джей? – Осколок света изо всех сил попытался унять дрожь в голосе.

Мужчина обернулся.

– Что ты хочешь сказать, парень?

– Ты научил меня выживать. Если бы ты был умнее и не сделал этого, ты бы сам выжил. – В горле пересохло, будто он съел мелкого песка. – Ты совершил непоправимую ошибку, спасая мою жизнь изо дня в