Дети богини Кали - Анастасия Баталова

Рита осталась одна. Все четыре девочки, вместе с нею высаженные для выполнения операции, погибли, попав под струю сверхмощного огнемёта. Она же уцелела чудом, закатившись за ржавый обломок давным-давно разбившегося здесь вертолёта.

Осторожно выглядывая из своего укрытия и собираясь с силами для нового рывка — Рита уже присмотрела камень, за которым спрячется в следующий раз — она думала о том, как встретят её однажды долгожданными пьянящими объятиями смуглые шелковистые руки Алана, о том, что будет, когда она демобилизуется, купит дом, и они поженятся, ей представлялся Алан с младенцем на руках, кроткий и нежный отец, точь-в-точь как Пречистый на иконе…

Пули из мелкокалиберных орудий приближающихся роботов шквалами обрушивались на бледно-жёлтую скалу, к которой прижималась с другой стороны, точно к материнской груди, молодая женщина в форме. Она облизывала свои сухие до крови растрескавшиеся губы и беззвучно повторяла, словно молитву, имя жениха, который — она верила — ждал её; эта легенда передается на войне из уст в уста, летопись человеческих судеб знает множество историй, что могли бы служить подтверждением: именно любовь прекрасных юношей хранит отважных девчонок от пуль и огня…

Два из трёх роботов были совсем близко.

«Один человек может победить и сотню машин, — успокаивала себя Рита, — стискивая в руке заготовленную гранату, — главное не торопиться, атаковать не со страху, а продуманно, с холодной головой…» Так говорила во время полевых учений девушкам их любимый командир, идеал, эталон для подражания — блистательная капитан Казарова.

Робот остановился в нескольких шагах от скалы, за которой скрывалась Рита. Сенсоры у него на лбу взволнованно загудели, замигала сигнальная лампочка — «обнаружен живой объект». Девушка выдернула чеку. Подержала гранату в руках, хладнокровно отсчитывая мгновения, чтобы брошенный смертоносный снежок не успел отскочить и взорвался ровно тогда, когда коснётся стальной брони автоматического врага. Она вышла из-за камня, размахнулась…

Огненный снежок на бесконечно долгую секунду повис в душном воздухе. И тут же, неимоверно раздувшись, превратился в ослепительную лавину огня, которая, прокатившись над землёй, накалив и без того жаркий ветер, беспощадно обрушилась на железного война.

Робот упал, объятый пламенем, но он был ещё активен; Рита, превозмогая жар, подбежала к нему и из автомата выбила главную микросхему.

Тут же ей пришлось броситься на землю. Второй находившийся поблизости робот обнаружил присутствие девушки с помощью сенсоров и развернул в её сторону дула своих орудий.

Она проползла несколько метров по усыпанной острым галечником земле, сигнальные лампочки на голове у беспощадного автоматического солдата зловеще заморгали — он прицеливался.

И вдруг позади него что-то глухо ухнуло, разверзлась земля, взрыв буквально смёл робота; покачнувшись на металлических ногах он рухнул в образовавшуюся воронку.

В ушах оглушительно звенело. Рита с трудом подняла голову — военный вертолёт с эмблемой войск Новой Атлантиды в колышущемся мареве раскалённого воздуха завис над каменистой равниной. Подкрепление. Жизнь. Она вытянула руку, чтобы помахать пилоту, но тяжелая вязкая чернота обрушилась на неё, заволокла взор, придавила её к земле…

Очнувшись, Рита почувствовала, что чьи-то небольшие крепкие руки пытаются поднять её отяжелевшее безвольное тело. Выстрелы и взрывы доносились теперь как будто откуда-то издалека, словно между войной и Ритой кто-то возвел прозрачную непроницаемую преграду. В голове у девушки звенело.

С трудом повернув голову, она увидела Тати.

Капитан Казарова, спасшая ей жизнь, чуть-чуть улыбнулась Рите, уголком рта. Она была красивая всегда, и сейчас особенно, с немного запылённым нежным белым лицом, с кобурой на поясе… Горячий ветер пустыни подхватывал и теребил тугие золотистые завитки.

На вертолёте Риту доставили на базу, и следующие несколько часов она провела в лазарете. Врач сделал ей успокоительный укол, и она спала. На стене тихо тикали часы.

Когда Тати пришла проведать её — отважная девочка, потерявшая в бою всех подруг, несомненно, достойна этого простого проявления уважения со стороны командира — Рита лежала с открытыми глазами. На щелчок входной двери она обернулась.

— Здравствуй, старший сержант Шустова, — Тати подошла к кровати, обдав Риту как никогда приятной волной сквозняка.

— Здравия желаю, командир.

— Как ты себя чувствуешь? — Тати должна была это спросить у неё, как у любого отличившегося в бою и раненого солдата, но Рите показалось, что сейчас капитан Казарова делает это не по обязанности, а от души. Возможно, Тати просто обладала незаурядными актерскими способностями.

— Всё отлично, командир, — горячо отозвалась девушка, — Благодарю вас, вы спасли мне жизнь.

— Не стоит, — ответила капитан Казарова с мягкой улыбкой, — я исполняла свой долг. Рада, что тебе лучше.

Она поднялась, расправив смятую простынь, и чуть-чуть постояла возле Ритиной кровати, такая изящная в безупречно сидящей на ней форме, в офицерской фуражке с гербом, деловитая и вместе с тем простая; она положила свою руку поверх Ритиной, она заглянула ей в глаза внимательно и дружелюбно, как равной, и в то же время сумела сохранить лёгкую отчужденность старшей по званию. Ею невозможно было не восхищаться, волею небес упали звёздочки на её погоны — таких командиров боготворят, за такими идут в огонь не рассуждая, не ропща и не оглядываясь…

Вежливо простившись, капитан Казарова скорыми шагами вышла из палаты. Её ждали дела.

Постепенно к Рите начали возвращаться ощущения. Повязка на голове стала немного мешать, и она рукой сдвинула её со лба. Прислушавшись к своему телу, она с облегчением осознала, что цела.

Пришёл врач. Он привычным движением нашел на запястье у Риты пульс, посчитал его, спросил о самочувствии.

— У вас лёгкое сотрясение, — объяснил он в конце осмотра, — и несколько царапин от разлетевшихся камней. Ничего серьезного. Отдыхайте. Через недельку-другую вернетесь в строй. Но не следует слишком торопиться, на первых порах у вас могут случаться внезапные головокружения.

— Спасибо, — сказала Рита.

Выпростав руки из-под одеяла, она удобно уложила их вдоль тела. В лазарете тонко пахло медикаментами, белые стены, потолок и рамы окна делали небольшую палату уютной и светлой. За окном голубело горячее южное небо. Девушка вздохнула глубоко, медленно, как будто вдумываясь в движение воздуха внутри тела, и тут же почувствовала себя счастливой. Она жива, а это значит, впереди что-то обязательно будет, что-то хорошее, закончится война, ни одна война не может длится вечно, и она обязательно вернется с этой войны, она вернётся к Алану…

Быть приглашенной в усадьбу капитана Казаровой считалось чем-то вроде священного помазания, такой чести даже среди офицеров удостаивались немногие. И когда выбор командира пал на Риту Шустову, недавно вернувшуюся из лазарета, количество взглядов ей в спину, в которых и прежде не было недостатка, восхищенных, завистливых или просто любопытных, существенно возросло.