Книга теней - Евгений Клюев

- Я расскажу Вам все, - решился он.

И начал говорить. И по мере того, как говорил, фиалковые глаза отцветали. Они отцвели полностью, когда Петр закончил. Резко обозначились морщины на лице Эммы Ивановны - и стало понятно, что это очень старая женщина. Что она действительно старше Петра лет на двести.

Впрочем, сейчас он не думал о таких вещах.

- М-да… - сказала Эмма Ивановна. - Более чем двусмысленное положение. И более чем опасное. Никто не знает, что там взбредет в чужую голову. Но Станислав-то Леопольдович ждет опасности с другой стороны. Подозреваю даже, что об этой стороне он вообще не осведомлен.

- Ну уж как раз он… я хочу сказать, он мог бы раньше всех догадаться. Если учитывать некоторую… как бы это выразиться, полуреальность… Скажите, - словно опомнился вдруг Петр, - а Станислав Леопольдович пишет… писал книги?

Эмма Ивановна развела руками.

- Я, знаете ли, Петр, в общем-то недалекая женщина - и у меня короткая память. - Она усмехнулась. - Как, впрочем, почти у всех… у Вас, например. Но я к тому же еще недалекая женщина. Со мной он не говорил о своих книгах.

Петр не то кивнул, не то помотал головой.

- А почему Вас это интересует, - спросила Эмма Ивановна, - просто так или… или есть причина?

- Да неважно уже, - вздохнул Петр. - Было важно… раньше, месяца два тому назад, когда мы познакомились с ним. А Вы бывали в его квартире?

- Разве у него есть квартира?

- Была. Недалеко отсюда. В двух шагах.

- Вот как? Странно… Он никогда не говорил мне.

- Может быть, это не его квартира. Скорее всего не его.

Эмма Ивановна подошла к Петру, положила руку на его плечо.

- Вы простите меня, дорогой мой, если я обманываю Ваши ожидания… Мне и самой тяжело молчать - хотя бы потому, что я не знаю, как поступить. Но пусть уж Станислав Леопольдович сам расскажет Вам о том, о чем собирался, - у него это лучше получится. И потом… он знает, а я только слышала. Впрочем, что-то надо немедленно решать. - Эмма Ивановна размышляла вслух. - Сейчас, стало быть, за ним следит два… следят две… службы. - Она вздрогнула, найдя нужное слово. - И обе хотят с ним покончить. У него начнется мания преследования… две мании преследования. - Эмма Ивановна почти рассмеялась - нервно.

- Я ничего не знаю про ту службу… о которой Вы не решаетесь мне сказать, но эта служба… что ж, ее, по крайней мере, можно обмануть как-нибудь.

- Да, да, Петр! - Казалось, Эмма Ивановна уцепилась за удачную мысль. - Там у Вас все же человек, человека можно обмануть, людей часто обманывают… Но как обмануть, Петр? Что сделать? Я готова, только… Вы должны мне посоветовать.

Теперь рассмеялся Петр.

- Милая вы Эмма Ивановна! Тут нельзя ничего советовать, тут каждый сам решает - и никому не сообщает о своем решении. Потому что эта система подслушиваний действует безотказно. Везде. Кажется, она подслушивает даже мысли. Так что решения следует принимать очень быстро - причем те, которые кажутся самыми дикими, самыми нелепыми: по-другому невозможно нарушить навязываемый ход событий.

Эмма Ивановна сжала голову ладонями и застонала почти:

- Ой, Петр, Петр… никаких диких мыслей не приходит на ум! Что же делать, миленький? Ах да… говорить же нельзя, я забыла. А за ним ведь сейчас уже охотятся - иначе его не предупреждали бы! Может быть, его даже… уби-и-или, - она закачалась в разные стороны, - или прямо теперь убива-а-ают. Убивают? - И Эмма Ивановна закричала в пространство: - Его убили, Петр, или вот-вот убьют!

- Есть у вас бумага и карандаш? Я все дома оставил, - быстро сказал Петр.

- Есть! - Эмма Ивановна спотыкаясь подошла к шкафчику, принялась искать. - Вот. А что Вы решили, Петр? Хотя… да-да, молчите, молчите, умоляю вас!

Петр что-то писал на листке - недолго. На короткое время задумался, встал. Прошелся по комнате. Эмма Ивановна стояла у стола увядшей такой фиалкой. А Петр остановился у двери на балкон.

- Я выйду покурить, можно? У меня привкус мяты во рту…

- Это я корвалолу напилась… Да Вы здесь курите!

- Не от корвалола… так уже было! Раньше… Я выйду все-таки. Он вышел на балкон и достал сигарету. Зажег. Посмотрел на улицу. Слегка повернув голову в сторону Эммы Ивановны, сказал: - Там листок на столе… прочитайте.

Эмма Ивановна потянулась за листком. На листке были цифры и что-то еще. Она взглянула на Петра - и увидела… увидела его в горизонтальном положении над перилами балкона.

- Петр! - крикнула Эмма Ивановна, все уже поняв, но успела сделать лишь один шаг к балкону. Над ним завис дымок и несильно пахло табаком. На улице было тихо.

- Петр выбросился из окна, - произнесла Эмма Ивановна и потрогала рукой сердце, выскочившее наружу и стучащее по платью. - Почему… выбросился… Петр? - Она задыхалась. Сердце грозило упасть на пол. Придерживая его, чтобы не упало, она дотянулась до телефона.

Взглянула на часы: одиннадцать. На улице уже может никого и не быть. Сивцев Вражек пуст вечерами. Набрала ноль-три.

- Человек выбросился с балкона.

- Фамилия?

- Немедленно приезжайте по адресу. - Она продиктовала адрес и уронила трубку. В трубке продолжали говорить. Потом трубка гудела, очень неприятно. Эмма Ивановна громко положила ее на место. Встала. Мир качался весь. Взяла записку Петра, долго читала короткий совсем текст:

"151-02-72. Эвридика Эристави. Позвоните сразу". "151-02-72. Эвридика Эристави. Позвоните сразу". "151-02-72. Эвридика Эристави. Позвоните сразу". 151-02-72…

- Алло. Эвридика Эристави?

- Да. Добрый… Добрая ночь.

- Это Эмма Ивановна Франк.

- Как? - опешила девушка.

- Эмма Ивановна Франк. Вы не могли бы сейчас прямо приехать ко мне?

- Куда?

Эмма Ивановна продиктовала адрес.

- Еду, - откликнулась Эвридика и опустила трубку. Спустя минут двадцать она уже вышла из такси в Сивцевом Бражке.

Дверь долго не открывали. В проеме еле держалась на ногах фиолетовая женщина-из-телепередачи. В облаке больничного запаха. Она почти упала на руки Эвридике. И заплакала - так тихо, что как бы и не заплакала. Эвридика стояла прямо и держала ее за плечи. Потом повела в комнату, усадила в кресло. Эмма Ивановна сидела, как посадили. Не двигаясь вообще. Не глядя на Эвридику. Не говоря ничего. Эвридика подняла листок бумаги около кресла. Прочитала. Почерк Петра. Позвоните сразу. Сразу - это когда? Сразу после чего?

- Там на улице - что, возле дома? - Голоса у Эммы Ивановны почти совсем не было.

- Я не понимаю Вас… Там ничего.

- Петр выбросился с балкона.

- Насмерть? - в голове у Эвридики стало пусто.