Снятся ли богам кошмары - Евгений Андреевич Тарасенко

того как окончательно деградировали. Но когда я прилетел сюда, я очень хотел найти на этой планете доурга. Виновника, с которого можно спросить за всё!

На лице Алексея мелькнула злая усмешка и Артём живо представил себе как Алексей расправлялся с местной элитой.

— Ах, какое это было бы наслаждение, расправиться с подобной тварью. Одним ударом убрать корень зла на всей планете. На этом бы всё и закончилось. Но я никого не нашёл, — даже сейчас в голосе Алексея сквозило глубокое разочарование. — Только люди. Обычные люди и их бесконечные пороки.

— Я знаю о чём ты думаешь, — этого недостаточно, чтобы уничтожить пол планеты, — повернулся к Артёму Алексей. — Но ты не учитываешь, что я родился не просто в другое время, в другую эпоху, но в совершенно другой стране, аналогов которой в земной истории не было и, видимо, уже не будет. Мой отец был идейным коммунистом. Большевиком. Как говорили раньше, — профессиональный революционер. Человек действия, он никогда не сомневался и не мучился вопросами морального выбора, он всегда знал как поступить. Понимаешь?

Артём понимал, но конечно же, всё равно не мог принять содеянное Алексеем. Но спорить было глупо и бессмысленно, поэтому он просто произнёс:

— Да, понимаю.

— И когда я увидел… Увидел, что здесь творится, — продолжил Алексей. — Я уже тоже знал как должен поступить и я не сомневался!

— Никто не мучился, — Алексей поморщился, — не было никаких рек крови. Все эти мифы появились гораздо позже. И если уж кто и проливал кровь, то только сами люди. После того как они поняли, что происходит на планете, что кто-то подчистую уничтожает всю местную "элиту", они наконец-то и сами взялись за дело. Причем с таким энтузиазмом, что многих мне приходилось потом останавливать силой и даже также умерщвлять, ибо иного способа остановить их не существовало.

Но остальные умерли быстро и почти безболезненно, большинство даже не успело понять что происходит. Но поверь мне, это “большинство” заслуживало гораздо более сурового наказания и никто из них не был достоин такой лёгкой смерти. Вот уж кого следовало поместить в твой адский контейнер и оставить там на вечные мученья, до скончания мира. Но, к сожалению, у меня не такая богатая фантазия как у тебя, — криво усмехнулся Алексей.

Артём не стал отвечать на этот выпад и Алексей продолжил:

— Я не успел закончить совсем немного. Она появилась передо мной так внезапно, что я до сих пор не знаю, каким чудом не убил её тоже. Её привела Сабина, — одна из немногих кто поддерживал мои сомнения относительно Горда. Она погибла через пару месяцев после этого, — мимоходом вставил Алексей.

— Агне почувствовала. Я ничего ей не сказал, но она всё поняла сама! — в уголках глаз Алексея заблестели маленькие капельки. — Полетела спасать тех кого так ненавидела и боялась! Кто причинил ей столько боли и страданий! И она смогла уговорить меня. Убедить, что есть другие пути, что ещё возможно всё исправить. И я поверил. Не головой, но душой. Умом я понимал, что нельзя останавливаться, нужно доделать начатое, ибо так будет ещё хуже. Но против сердца не пойдешь. Маленькая, совершенно крошечная и беззащитная против моей истинной сущности, она висела у меня на шее. Обнимала, целовала и не отпускала меня, до тех пор пока я не пообещал ей, что остановлюсь. Что пойду мирным путём. Перевоспитывать, переубеждать, кого-то брать на контроль, вплоть до полного контроля сознания, но только не убивать. Я знал, что это путь в никуда, что затея изначально обречена на провал, но я не мог ей сопротивляться. Так что, как видишь, построить “рай” на земле, было не моей идеей, — хмуро проскрипел Алексей.

Артём не знал, что сказать этому старцу, но он всё больше убеждался, что тот во многом прав относительно Горда. И это не могло его не печалить.

— И я остался, — тем временем продолжал Алексей. — Каждый день я ожидал возмездия. Огненного болида в небе, кое означал бы мою смерть. Но Горд всё не шёл и тогда я понял, что он не придёт. Вряд ли он боялся меня, хотя у него и были на то резоны, но и он, и я, знали, что я не представляю для него серьёзной угрозы. Скорее он решил приготовить для меня нечто особенное и я начал готовиться в ответ, просчитывая каждый свой шаг.

А на планете меж тем начал строиться новый “дивный” мир. В начале нам даже казалось, что многое получается. Мы оба буквально фонтанировал идеями, о том как нам лучше обустроить этот мир, какие рычаги контроля лучше использовать, как незаметно управлять обществом и направлять его в нужную сторону. Но чем больше проходило времени, тем сильнее я убеждался в своей правоте. Со временем Агне тоже всё поняла. Тихо и незаметно она отошла от дел, полностью отдав себя семье. Сначала у нас родился Иван, а спустя десять лет Фёкла. Но я всё ещё по инерции продолжал этот бессмысленный сизифов труд, — отделять зёрна от плевел. Пока оканчательно не понял, что уже давно, по-настоящему, не отличаю одно от другого.

Я так и не разгадал эту загадку. Откуда в людях берутся эти ростки зла. Кто сеет эти семена?! Когда у хороших родителей вырастает чудовище, а в семье моральных уродов вдруг появляется Настоящий Человек. И даже нашу семью эта беда не обошла стороной. Словно злая ухмылка роковой неизбежности.

Алексей замолчал. Но если раньше это происходило с ним самопроизвольно, то теперь ему просто было тяжело долго говорить. Он будто состарился ещё сильней, хотя Артёму казалось, что дальше уже некуда.

— А потом Агне умерла, — тяжело выдохнув, произнёс Алексей. — Она так и не согласилась принять от меня силу. Стать бессмертной и всемогущей. И до последнего посмеивалась надо мной, называя недобогом или злым колдуном. У женщин совершенно иное восприятие жизни и всего этого Мира в целом. Знаешь, что в первую очередь делают все женщины, обретшие хоть какую-нибудь силу?

— Становятся вечно молодыми, — догадался Артём, вспомнив Свету.

— А ты умнее чем кажешься, — почти без улыбки произнёс Алексей. — Да, это так. А теперь представь от чего отказалась Агне и какую силу духа она имела. Конечно, я до последнего поддерживал её молодость всеми доступными для обычного человека средствами. Поэтому она и в сто лет выглядела на тридцать и в двести, — на пятьдесят. Но как я уже не раз говорил у человеческого организма ограниченный ресурс. Ей было двести семьдесят, когда она попросила более не держать её. И я выполнил