Сыночек в награду. Подари мне любовь - Вероника Лесневская

себе, обнимая за талию. Обезоруживаю скромную девушку, заставляю ее напрячься и упереться в мой торс руками.

Как такую вообще можно было заподозрить в измене? Тут не знаешь, как подступиться, чтобы по лицу от нее не получить. За невинный поцелуй горшком огреет – и не поморщится.

– Что? Кто? Какого… – то ли кашляет, то лает Меркунов.

– Такого, Игорь, такого, – ухмыляюсь, глядя на растерянную Еву. – Просрал ты свою жену. Теперь уже точно.

Грубо. Импульсивно. Но правда.

Отключаюсь.

Плевать. Маховик запущен.

Воскресенский на нашей стороне. Еву и сына я у Меркуновых заберу. А бизнес…

– Зря ты так, Меркуновы теперь тебе в бизнесе подлость какую-нибудь подстроят, – словно подслушав мои мысли, выдает Ева. Строго так, будто отчитывает. – Только начало дело налаживаться. И еще грант…

– Разберемся, – хмуро свожу брови. – А грант от тебя зависит, я не при чем, – подначиваю ее. Потому что верю.

– Я готовлюсь! – отзывается незамедлительно. Но следом опускает голову. – Извини, что тебе приходится решать мои проблемы. Надеюсь, все скоро закончится, и, наверное, мы переедем, чтобы не мешать тебе…

Небрежно брошенная фраза делает мне больно. Я будто прямо сейчас мчусь на полной скорости по мокрой трассе, и вот-вот из-за поворота вылетит грузовик. Если опять не справлюсь с управлением, он снесет нас на хрен. И я потеряю все. Шанс на вторую жизнь.

– Наши проблемы. И я надеюсь, что у нас все только начинается, – «прокрутив руль», не останавливаюсь.

Может, зря я так резко. Не хотел же давить и спешить. Сам ведь только недавно «вернулся в этот мир». Но приходится действовать быстро. Там один урод пьяный телефон Еве обрывает. У нее свой призрак прошлого, вполне осязаемый.

– Тимур, я… не совсем тебя понимаю, – чуть слышно произносит она.

Но не отстраняется. И глаз с меня не сводит.

Растерянная. Настороженная.

Нежная. И такая беззащитная.

– Все просто. Я оставляю вас с Владиком себе, Ева, – выпаливаю на одном выдохе. – Здесь, в этом доме. Рядом со мной. Навсегда. С первого дня я принял это решение, но отторгал его, потому что слабак, – признаюсь честно.

– Ты тоже пьян, да? – нервно усмехается.

– Наоборот, чувствую себя так, будто, наконец, протрезвел, – слегка улыбаюсь.

– Ох, Тимур. Мы с тобой оба потеряны сейчас, – характеризует мое состояние как нельзя лучше. – И можем наделать глупостей.

Правильная и честная – в этом вся Ева. Готова жертвовать собой, лишь бы не нарушить норм морали. И постоянно думает о чувствах других. Никогда таких принципиальных не встречал.

– Ева, ты ведь должна чувствовать, что все по-настоящему, – перехватываю ее ладонь, направляю в сторону своей груди. Прижимаю между ребер. Там, где бьется запущенное ей сердце. – Мне нужен лишь твой ответ. И только положительный, – иду ва-банк.

Что ж, с возвращением, Тимур. Теперь бы собрать свою семью воедино.

Глава 45

Ева

Застываю. Каменею, как глина в горячей печи. Тимур обжигает меня собой, не позволяет отстраниться. Не щадит. Ждет, пока потрескаюсь и разлечусь на осколки.

Легкие закручиваются в тугой узел, требуют хоть капельку кислорода, чтобы не сгореть от пожирающего их пламени, но я не могу вспомнить, как сделать вдох.

Молчу. Не шевелюсь. Смотрю в его глаза, непривычно живые, источающие внутреннюю энергию, будто кто-то, наконец, подобрал ключик к потаенной двери его замерзшего сердца. И распахнул ее настежь.

Неужели я? Но я ведь абсолютно ничего не сделала. Наоборот, Тимур все это время спасал меня, поддерживал. Переступал через себя и свои фобии ради нас с Владиком. Только благодаря ему я не сдалась и не впала в пучину отчаяния. Рядом с ним я почувствовала себя защищенной.

За меня давно никто так яростно не боролся. Никогда. Моего сына ни один мужчина не любил… так искренне. Ради нас никто не рисковал собой, своим будущим, бизнесом.

– Ева, ты ведь должна чувствовать, что все по-настоящему, – хриплый голос обволакивает и гипнотизирует. Изумрудный взгляд согревает.

Под моей ладонью неистово бьется сердце. Его сердце. Кровь стучит в ушах, пульс зашкаливает.

Это сон. Я отключилась, измученная после тяжелого дня, и все это мне снится.

Не может босс обнимать меня на своей кухне. Не может смотреть так, будто хочет поцеловать. Не может просить меня остаться с ним.

Я все придумала. Может, от сына заразилась и бьюсь в лихорадочном бреду?

Зачем я Тимуру? Простая, ничем не примечательная «недоучка», как называл меня Игорь при каждой серьезной ссоре. Наделенная посредственной внешностью и лишенная манер. Никакая.

– Мне нужен лишь твой ответ. И только положительный, – еще один ощутимый удар в ладонь. И тишина.

Мы оба застываем. Как скульптура.

Не отрываем взгляда друг от друга. Глаза в глаза, тело к телу. И душа будто одна на двоих. Это так близко и интимно, что по коже рассыпаются мурашки, а в груди стремительно распространяется жар.

Тимур терпеливо ждет моей реакции. И лишь крепкая хватка на талии, что усиливается с каждой секундой тишины, выдает его настоящие чувства.

Он нервничает. Он не уверен. Он… боится потерять меня?

Слегка приоткрываю губы, и Тимур ловит мой рваный вздох. Напрягается, прислушиваясь к тому, что я собираюсь сказать. Но не торопит и не давит.

Я должна отказать! Пока мы оба не совершили ошибку. Я еще не в разводе, он по-прежнему не отпустил память своей жены. Мы всего лишь ищем лекарство друг в друге. Наркотик, чтобы унять боль и забыться.

У таких отношений нет будущего. Я обязана прекратить их. И я собираюсь сделать именно это…

Но тону в бурлящем зеленом море и не могу вынырнуть. Или не хочу.

Вместо ответа обхватываю покрытые длинной щетиной грубые щеки своими подрагивающими ладонями. Становлюсь на носочки, на самые пальчики, как балерина, потому что моего роста не хватает, чтобы дотянуться до лица огромного стального мужчины.

Шумно вбираю носом воздух, как за секунду до прыжка в пропасть. И, когда Тимур, сжалившись надо мной, слегка наклоняется, я с приглушенным стоном целую его. Опускаю ресницы, спрятав под ними свой стыд. Прикрываю глаза, полностью отдаваясь ощущениям.

Я проиграла в споре с собственной совестью, и сейчас она отдыхает в самом дальнем и темном уголку моей души. А все остальное пространство занял он. Нелюдимый, суровый босс, затворник, мрачный одиночка, который в эту самую секунду завоевывает мои губы. Углубляет поцелуй,