Сыночек в награду. Подари мне любовь - Вероника Лесневская

по-мужски забирает инициативу, но действует при этом бережно. И в момент, когда я готова забыться, вдруг отстраняется:

– Это значит «да»? – уточняет, нахмурившись. При этом крепче стискивает меня в объятиях, чтобы я не сбежала.

Тяжелая рука забирается под мою скромную вязаную кофту, чтобы быть ближе к коже. Чтобы обжечь через тонкую ткань майки, заклеймить. И остановиться там.

С трудом фокусирую взгляд на его лице, рассматриваю морщинки у глаз, царапаю ноготками бороду, большим пальцем легко провожу по жестким губам. Тимур перехватывает мою руку, целует ладонь, задерживается на доли секунды, покалывая щетиной нежную кожу.

Я, как оголенный провод. Меня коротит от каждого прикосновения.

– Может быть, испытательный срок? – рискую засомневаться.

Густые брови взлетают вверх, глаза округляются в удивлении, а губы смыкаются в одну прямую линию.

– Как скажешь, – после паузы со скрипом произносит Тимур. И следом наклоняется к моему уху, чтобы выдохнуть тихо, но горячо: – Только вряд ли я отпущу тебя, когда он закончится.

Вздрагиваю и улыбаюсь, когда чувствую на шее легкое покалывание. Непривычно и немного щекотно. Но безумно волнительно. Настолько, что сердце заходится в груди, а внизу живота возникает уже забытое томление. Закусываю губу, когда на пульсирующую жилку ложится влажный, обжигающий поцелуй. Вязаная ткань сползает с моего плеча, а обнаженной кожи касается жаркое дыхание.

Раскрываюсь, принимая требовательные мужские ласки, и подаюсь навстречу, обвив мощную шею руками.

«Не отпускай», – я готова умолять, но проглатываю фразу. Однажды я уже растворилась в мужчине и горько поплатилась за это. Кажется, совершаю повторную ошибку. Влюбляюсь слишком быстро, опрометчиво – и сразу в омут с головой. Отдаю душу без остатка.

Скорее всего, я пожалею о сегодняшней ночи. Но мне так спокойно, тепло и уютно с Тимуром, что я себя не контролирую. Таю, растекаюсь в его объятиях, плавлюсь под поцелуями, которые становятся все настойчивее.

И совсем не сопротивляюсь, когда он поднимает меня на руки и несет на второй этаж.

Глава 46

Тимур

Бережно держу в объятиях хрупкую фею, боясь не рассчитать силы и сдавить ее слишком крепко. Навредить, сломать в руках. Невесомо касаюсь губами алой щеки, нежной шеи и задерживаюсь на секунду, приникнув к пульсирующей артерии. Вбираю носом уже знакомый, почти родной аромат лесных трав, который пробивается через цветочный гель для душа. Выходит для меня на первый план. Настоящий запах ее тела дурманит похлеще алкоголя. Собираюсь с духом, чтобы не сорваться.

– Боюсь тебя спугнуть, – с жаром выдыхаю, не прекращая подниматься по ступенькам. Не смотрю себе под ноги, надеюсь на память. Потому что сам всецело сосредоточен на Еве.

Веду носом и нахожу манящий треугольник между острыми ключицами. Целую, пока она чуть запрокидывает голову, открываясь мне. И вздрагивает, когда я увеличиваю напор, не в состоянии оторваться от нее. Бархатная кожа покрывается мурашками. Каждый раз, когда я касаюсь Евы, она реагирует так остро, что я с трудом сохраняю холодный рассудок.

– Непривычно, – маленькие плечи на секунду приподнимаются. А потом Ева утыкается лицом в мою грудь, будто засмущалась собственной откровенности.

– Что именно? – прижимаюсь губами к темной макушке, зарываюсь носом в шелковистые волосы.

Вынужденно отвлекаюсь от поцелуев, пока Ева «прячется» от меня, и мельком осматриваю коридор, находя нужную дверь. Почему-то нет ни единого сомнения, где я хочу видеть мою фею. Мне только там спокойно и ей тоже должно понравиться, ведь она так тонко чувствует меня.

– Непривычно быть нужной, – шепчет, поглаживая ладонями мою шею.

Ее честность обезоруживает. Выбивает воздух из легких и срывает крышу. А смысл сказанной фразы молотом лупит в грудь. Растоптанная уродом Меркуновым, Ева осторожно расправляет крылья. Возрождается, ступает по собственному пеплу, и каждый шаг приносит ей боль. Но она упорно идет дальше… ко мне.

Боится и доверяет одновременно.

– Привыкай, – чеканю строго. – Потому что ты мне всегда нужна, – плечом толкаю дверь.

Заношу фею в свой личный оазис. По-мужски скромный, минималистичный. Ничего лишнего. В моей комнате почти нет мебели – только самое необходимое. Никаких ядовито-ярких цветов – лишь пастельные тона. Чтобы подумать и отдохнуть. Спокойно, комфортно и… одиноко. Здесь все идеально, сделано по моему вкусу, но меня постоянно не покидало ощущение, что мне чего-то не хватает.

Теперь ясно.

Мне не хватало Евы.

В полумраке нащупываю рычаг и надавливаю. Отвлекаю Еву поцелуями, пока из стены опускается кровать-трансформер. Мне казалось это стильным и удобным, но сейчас… я злюсь, потому что «соображает» постель слишком медленно.

– Где мы? – тихонько уточняет Ева, отстраняясь и заставляя меня поставить ее на ноги. – Ты не показывал эту комнату.

Аккуратно, но настойчиво выбирается из моих объятий, взволнованно осматривается, хмурит брови и устремляет на меня настороженный взгляд. В карих глазах жидкий мед сменяется расплавленным железом. Покосившись на кровать, которая со скрипом, наконец-то, встала на свое место, Ева отходит от нее и обхватывает себя руками, закрываясь.

– Догадываюсь, о чем ты подумала, – присев на край постели, провожу ладонью по свежей простыне. Клининг был не так давно, а я после появления Евы не ночевал здесь. Засиживался в кабинете, наверное, потому что желал быть ближе к ним. Неосознанно тянулся к своим случайным гостям, которые поселились не только в моем доме, а и в сердце. С первой секунды.

С тоской смотрю на Еву, которая не спешит приближаться. Выпрямившись по струнке, потирает руками плечи, будто замерзла. В своем собственном ледяном коконе, которым за какие-то доли секунды успела себя окружить.

– Тимур, я не хотела бы… – вновь окидывает взглядом помещение. И пятится к выходу.

Спугнул…

– Это моя комната, – поясняю, упираясь локтями в колени и складывая кисти в замок. Не надеюсь, что дослушает, но хотя бы попытаюсь. – Что-то вроде кабинета и комнаты отдыха. Я ночевал здесь, когда засиживался за ноутбуком допоздна или приезжал с работы посреди ночи. Оставался, чтобы никого не тревожить. Или во время ссор, – признаюсь тише. – Я обустроил помещение полностью под себя, – тянусь к тумбочке и включаю тусклую лампу. Обвожу рукой строгую деловую обстановку. – Мне действительно здесь нравится. И рассвет по утрам раньше всех приходит именно сюда.

– А спальня?.. – не выдерживает Ева, уточняя то, что ее беспокоит. Однако я рад, что она спрашивает прямо, а не носит обиду в себе.

– Она ведь в другом крыле. Та самая закрытая комната, – напоминаю