Главный шлюз - Александр Орлов

«Наркотики», – про себя подумал Загорский и запустил двигатели.

Они схватились сразу, и на выносных панелях появились параметры тестового прогона: температура, коэффициент сгорания, синхронность валов нагнетателей и еще несколько позиций. Система была отлажена на девяносто пять процентов – не идеально, но для ручного управления такой параметр годился.

– Отлично! – прокомментировал стармех, просмотрев показатели тестов. – Теперь давай аккуратно порули на нашем дворе.

– Есть порулить! – ответил обрадованный Загорский.

Под его осторожными касаниями джойстика корабль пошел на внешних двигателях и начал совершать медленные повороты, перестройки в трех направлениях, полуперевороты и наконец торможение.

Разумеется, с измененным центром масс и медленной отзывчивостью двигателей он стал более неповоротливым, однако воевать на перехватчике с такой компоновкой Загорский не собирался.

Снова появились показания тестов – также успешные.

– Ну что, «ка-эс – восемьсот – ноль – три», топливо в баках, тесты пройдены, навигация вшита. Можешь уходить.

– Спасибо, сэр!

– Покедова. А я иду досыпать. Стар я стал для ночных смен.

И Загорский пошел. Сначала на медленной тяге, потом на средней. Затем вывел корабль на крейсерский режим и около часа прислушивался к его работе, чтобы принять важное решение.

И наконец он его принял – тащиться на крейсерском стандарте восемь суток не хотелось, к тому же стармех заверил, что аварии не будет, может быть только поломка во время выхода из субсветового режима.

Еще немного помедлив, Загорский стал готовить разгонные характеристики, вручную выставляя новые пределы для разгона топливных компрессоров и генераторов – линейных электрических и квантовых.

– Вперед, майор, – скомандовал он себе, переводя регулятор тяги на максимальный.

Впрочем, обычного рывка и затем резкой вибрации, как бывало на перехватчике, он не почувствовал. Корабль начал разгоняться, но до рывка, означавшего переход субстветового порога, пришлось ждать секунд двадцать. Лишь после этого началось преодоление заветной границы и возникла вибрация по всему корпусу.

В теории, которую преподавали в летном училище, говорилось, что корабли, находившиеся за пределами прыжка, не могли потерпеть крушение, столкнувшись во время пребывания в субсветовом режиме, поскольку пребывали в состоянии электромагнитной волны малой плотности. Дескать, пройдут сквозь друг друга и побегут дальше, однако всякий раз, заходя в этот режим, Загорский испытывал страх, а среди пилотов широко обсуждали редкие случаи, когда суда, благополучно выскочившие из режима на обычный крейсерский, спустя несколько минут взрывались, превращаясь в раскаленное облако плазмы. Фактически – без видимых причин.

Многие подозревали, что причинами этих странных взрывов являлись столкновения, происходившие в сверхсветовом режиме.

Квантовые часы отчитывали время снаружи режима, компенсируя измененное состояние. И, как обычно, Загорский чувствовал некоторое жжение в желудке.

Нервная ли эта была реакция или дело в каких-то наводимых внутри кабины излучениях, он не знал. На медкомиссиях ничего не находили.

Помня, что новые двигатели имеют длинный отклик на команды, Загорский прикинул, на сколько нужно опережать включение торможения, чтобы сойти со скоростной линии.

Майору предстояло выскочить на свободной орбитальной площадке планеты Лутон-Двойной, а затем подняться на триста километров за двадцать витков, чтобы оказаться в доках военной базы.

О его подходе там знали и уже готовились.

Однако то ли расчеты оказались неверными, то ли у навесных двигателей появился неожиданно быстрый отклик на команды, но выход перехватчика из сверхсветового режима случился немного в другом месте. И первое, что услышал пилот Загорский, были крики диспетчера, который требовал применить маневрирование, поскольку перехватчик выскочил не в разрешенное поле, а прямо в гущу орбитальных траекторий.

– Поворот! Правый поворот!.. – кричал бедняга, зажмуривая глаза, когда перехватчик и спутник на орбите расходились в паре десятков метров.

– В аномалию идешь, дурак! В аномалию! Давай маневр! Маневр давай! – надрывались подвесные динамики.

Это было то, о чем предупреждал стармех со спасательной станции. Разогнать эти движки могли, но вот выполнить тормозной реверс вовремя – не всегда.

– Срочно – всем! Неуправляемый объект на пересечении орбит «си», «си-3», «си-специал» и «ди-новель»! Внимание! Опасное пересечение орбит! – кричал на открытой волне самый горластый диспетчер, перекрывая панические крики еще полудюжины служак.

Параллельно кодовые сигналы разносились автоматической системой безопасности, и перед хаотически вращавшимся перехватчиком, который всеми способами пытался стабилизировать его пилот, торопливо расступались спутники и обитаемые станции, сжигая на резкий маневр драгоценное топливо.

Со всех аварийных станций уже стартовали суда с магнитно-гравитационными корзинами, которые использовались для остановки подобных бегунов. О том, чтобы их расстреливать, не могло быть и речи, в этом случае уцелевшие обломки сыграли бы роль шрапнели в густонаселенном околопланетном космосе.

Десятки диспетчеров затаили дыхание, когда потерявший управление корабль практически в нескольких метрах разошелся с ядром аномалии, удар в которую, как утверждали учебники, мог вызвать обрушение гравитационного порядка на орбитах и возникновение новых аномалий.

Но – обошлось!

Однако обошлось не для всех.

– Эй, что это за хрень, Тоби? – воскликнул оператор большого линейного радара, который был одной из самых заметных отметок на эллиптической орбите.

Напарник нехотя привстал из кресла и, не переставая хрустеть синтетическими чипсами, нагнулся над экраном как раз в тот момент, когда силуэт крейсера снова превратился в аморфное черное пятно с редкими проблесками гравитационных срывов по краям.

– Постой, что это было? – спросил он, перестав жевать.

– Дык а я о чем говорю?!

– Запись давай.

Они включили запись, где было видно, как пронесшаяся вплотную отметка неуправляемого корабля вызвала возмущение гравитационной аномалии, и она на пару секунд вдруг обрела силуэт малого ударного крейсера.

Оператор остановил картинку, и они с напарником переглянулись.

– Что делать? – спросил первый.

– По инструкции, нужно сообщить в ИСБ.

– Звони.

– А почему я?

– Потому что я слежу за обстановкой, а ты в режиме отдыха и тебе не хрен делать.

О том, что появились проблемы, поняли и на том самом ударном крейсере каменных ящеров, который без малого четыре года оставался невидимым благодаря статусу «электро-гравитационной аномалии четвертого класса».