Главный шлюз - Александр Орлов

– А когда выяснится, что куда-то подевалась электрогравитационная аномалия… – добавил Гауп и почесал в затылке.

– Как раз тут ничего необычного, – возразил Шульц. – Аномалии возникают из ниоткуда и в никуда исчезают.

– Прекратите пререкания, камрады, – приказал Робер. – А теперь, в связи с открывшимися чрезвычайными обстоятельствами, я закрываю заседание Совета. Все могут быть свободны, а вас, Гауп, я попрошу остаться.

Заведующие строительным и экономическим департаментами покинули кабинет Робера с облегчением, а Шульц – с долей сожаления.

Перед тем как скрыться за дверью, он наградил Гаупа пристальным взглядом, приправленным долей карьерной ревности.

Когда члены Совета вышли, Робер вернулся в свое кресло и знаком предложил Гаупу сесть. Тот сел.

– Итак, старина, что вы думаете об этом случайном инциденте? – спросил Робер, ставя такой жирный акцент на слове «случайный», что начбезопасности легко подхватил мысль начальника.

– Весьма неприятная цепь случайностей, сэр. Сначала этот сдавшийся стрелок, связи которого с ИСБ мы вот-вот отыщем, потом эта изощренная атака на крейсер.

– Думаете, провокация?

– Я скажу больше, сэр, это не провокация, это неудавшаяся атака. Этот якобы потерявший управление корабль должен был врезаться в крейсер, нанеся максимальные повреждения и одновременно демаскируя его.

– Да, подраненный и открытый «Цитрон» мог оказаться легкой добычей для артиллерийских постов, стоящих на дальних орбитах.

– И даже если бы ему удалось с боем прорваться через их кольцо, посланные в погоню силы противника все равно бы его прикончили, – подвел итог Гауп.

Робер вздохнул. Сосредоточиться на проблеме ему мешали воспоминания о недавнем сладком свидании.

– Итак, что вы собираетесь предпринять?

– У нас есть потенциальный источник информации – Томас Брейн. Полагаю, прямо или косвенно он мог бы вывести нас даже на заказчиков этой атаки на крейсер.

– И что вы собираетесь делать?

– Вариант первый – захват и обработка с пристрастием. Пусть расскажет все, что знает. Кроме того, можно подвергнуть дефрагментации его память, это поможет снять возможные существующие нейронные блокировки, и тогда он не просто заговорит, а запоет.

– А другие варианты?

– Второй вариант проще. Ликвидируем Брейна и смотрим, кто и на каком уровне задергается.

– Ну, второй вариант от нас никуда не денется, поэтому пробуйте первый.

– Понял.

– А что он вообще делает, чем занимается?

– Он прекрасно вскрывает все виды уличного наблюдения за ним, сэр. Преследование агентами, чипирование одежды, аэроботы, микроаэроботы. Он от них почти не скрывается, можно сказать, посмеивается над нами. При этом ведет какие-то операции с одним из бригадиров Джонатана Ганетти.

– Какие же это операции, полковник?

– К сожалению, малопонятные, сэр. Они приобрели комплект мощной аппаратуры для перехвата управляющих сигналов, однако используют ее для слежки за борделем «Пинки-Пинки».

– Но какой в этом смысл? – поднял брови Робер и бросил взгляд на небольшое зеркальце на столе. Ему приходилось много работать над мимикой, поскольку это помогало в общении с аборигенами.

– У меня есть предположение, сэр, что эту аппаратуру они каким-то образом могут применить против нас.

– Но у нас непробиваемая защита. Насколько мне известно, все попытки взлома пресекались еще на периферийной дистанции защитного контура.

– Это потому, что наш исполнительный пароль меняется каждые двадцать минут. Без него взлом не имеет смысла, поскольку код программ не исполняется и программное обеспечение, с точки зрения чужака-взломщика, практически исчезает.

– И как это может преодолеть Брейн?

– Не знаю, сэр. Но его пора брать. Это очевидно.

Спот оставил свой минивэн за два квартала от места назначенной встречи и пешком преодолел немалое расстояние, поминутно проверяясь и незаметно включая сканер после каждого случайного касания кого-то из пешеходов на тротуаре.

Случайное касание могло оказаться отработанным приемом чипирования одежды, а этого Споту сейчас требовалось избежать. Он шел на встречу, которая должна была сыграть одну из ключевых ролей в предстоящей сложной и большой операции Джона Резака.

Кафе, в котором Спот назначил встречу, имело два выхода на две параллельные улочки, и ему пришлось проверить оба. У главного входа он обнаружил двух громил в темно-зеленом седане, а у второй двери стоял опершись спиной на столб и рассматривал свои ногти какой-то грязноватый парень.

Сев на край лавочки, откуда был виден главный вход и субъект, которому Спот назначил встречу, он набрал номер на диспикере и увидел, как этот субъект достал свою трубку.

– Ты пришел, Зайфель?

– Я-то пришел, а ты где?

– Мы договаривались встретиться вдвоем, а ты целую армию с собой притащил.

– Не думал, что тебя можно запугать.

– Я боюсь засветиться, дело очень важное, и мне лишние свидетели не нужны.

– О тебе ходит плохая слава, Спот. Тех, кто встречался с тобой без свидетелей, потом долго и безрезультатно искали. Так что или встречаемся как есть, или вали на все четыре стороны, мне твои десять штук поперек не встали.

– Двадцать.

– Что?

– Я говорю – двадцать штук.

– Ты же говорил – десять.

– Не знаю, кто тебе говорил «десять», я говорил тебе – двадцать тысяч сакверов. Вот цена за эту работу, – сказал Спот. Он намеренно поменял условия, чтобы сбить недалекого собеседника с толку.

– А что за работа?

– Отправляй своих грязнуль по домам и выходи на площадь. Дальше я тебя сориентирую. Чтобы завалить тебя, мне не нужно устраивать таких изящных танцев. Удар шокером на улице – и в багажник.

Видно было, как, опустив трубку, Зайфель пристально смотрел через витринное стекло на площадь и сквер, где было много гуляющих, но, разумеется, заметить Спота он не мог.

Видимо, с другой трубки он дал сигнал отбоя гориллам, и зеленый седан отчалил от главного входа, после чего Зайфель вернулся к первой трубке.

– Ну, ты видел?

– Я видел, как уехали двое, однако третий стоит у черного входа у столба – парень, которому нужно помыться.

– Хорошо, сейчас отправлю и его, – согласился Зайфель, и действительно грязнуля получил сигнал и, смачно почесавшись, быстро скрылся в переулке.

Вскоре после этого появился и сам Зайфель, канзас-переросток, сутулая фигура которого сразу бросалась в глаза. И это также сыграло в его пользу при выборе кандидатуры – Споту требовалась запоминающаяся и броская натура, которую можно без труда опознать на видеоматериале.