Бомбардировщики - Андрей Максимушкин

Первая пошла легко. Выпил залпом, как отец. Огненная жидкость приятно обожгла пищевод и разлилась по желудку. С непривычки Владимира передернуло, рука сама потянулась к тарелке с нарезанным салом.

— Вот так. Давай, братишка, по-нашему, по-русски, — ободряюще улыбнулся Дима, — закусывай!

— Неплохо, — выдохнул Володя.

Вкус сала перебил резкий привкус спиртного во рту. Водка действовала быстро, по всему телу разлилось тепло, в голове зашумело. Расслабуха… Хорошо-то как! Вернулся домой. Только сейчас до парня дошло, что он целый день почти ничего не ел. Собранный в дорогу узелок с бутербродами закончился утром, а тратить деньги на привокзальные забегаловки было жалко.

Отодвинув в сторону рюмку, Володя налег на картошку с мясом. Краем глаза он уловил одобрительный кивок бати. Старший Ливанов тоже не спешил разливать по второй. Успеется. Утолив первый голод, родня разговорилась. Опять пошли расспросы, как там в училище, да не из голодного ли края Володя приехал?

— Хоть сами расскажите, что нового и как жизнь идет, — взмолился немного захмелевший и уставший курсант, — у меня уже язык заплетается.

— Да все у нас по-прежнему. Петровы квартиру получили. Две комнаты с кухней. Дружок твой Вася Наговицын женился.

— Да ну?! И как?

— На своей зазнобе. Помнишь, как он на подоконник цветы закидывал, — хохотнул Дима. — Ты еще на стреме стоял.

— Помню. Молодец Вася. Надо его навестить, забыл меня, поди.

— Я его неделю назад видел, — добавил отец. — Возмужал, настоящий справный мужик. О тебе расспрашивал, жалел, что вместе не уехали. Лена у него последние месяцы дохаживает, скоро твоего дружка отцом сделает.

— Молодчина. Добился своего, — Володино лицо расплылось в счастливой улыбке. — Любил он ее сильно.

— И сейчас любит, — согласилась мама и тут же перевела разговор. — А Сидорчуки скоро в новый дом переедут. Маня хвасталась, им вне очереди дают. Митрич-то стахановец, профсоюз и подсуетился, где это видано, чтоб передовик с семьей по чужим углам мыкался?

При этих словах батька отвел взгляд в сторону и тяжело вздохнул. Нет, это не новой квартиры для Сидорчуков касалось, дело в другом, как будто затронули за разговором какую-то струнку, и резануло по душе острой болью.

— Я как раз перед отпуском получил письмо от Насти. Они живут там же? Не переехали? Вроде собирались брата отселять.

— Живут-то да, да вот… — Дима осекся, умолк под строгим взглядом отца.

— Ты, сынок, не переживай. Все образуется. Училище свое закончишь, командиром станешь, все само и наладится, — тараторила мама. — Ты, главное, не переживай.

— Подождите! Что случилось? Она замуж вышла?! — Володя буквально подпрыгнул на месте. К горлу подступил ком, дыхание сперло. — Как?! Настя ведь писала!!!

— Ты, главное, не горячись, — мама схватила сына за руку, пытаясь удержать.

— Подожди, Наталья, — процедил батька сквозь зубы. — Дело такое было.

Выяснилось, что полгода назад, летом в город перевели из Туркестана нового энкавэдэшника. Старший лейтенант Назмиев. Рахмон его зовут или как-то похоже. Черт этих нерусских разберет. Молодой, горячий, смуглый, волосы вьются, глаза черные, горят. Красавчик, в общем. За дело Назмиев взялся как следует. Начальство о нем, говорят, хорошего мнения.

Успел двух троцкистов разоблачить. Завбазой Шендеровича и Мишку Гаймашева. Хитрые жуки оказались, в газете об этом деле писали. Не только приворовывали, но и саботажничали по наущению Франции.

— Это еще бабушка надвое сказала, — прокомментировал Дима.

— А ты не лезь поперек батьки, смотри, ляпнешь где-нибудь, сам потом свой язык трижды проклянешь, — при этих словах мама дала Диме подзатыльник.

— Этих давно следовало к стенке поставить, — батька поддержал старшего сына, — пусть не шпиены, но троцкисты и воровали знатно. Ты, Володя, слушай, что дальше было. Старлей Назмиев был холост, девушки на него заглядывались. Уж больно хорош собой, да в чинах. Но сам он на женский пол особого внимания не обращал, все больше время на работе проводил, а на выходные любил в ресторане гульнуть. Есть у человека такая слабость, к хлебному вину неравнодушен, а как выпьет лишку, дурной становится. Его уже дважды домой приносили и морду раз в подворотне начистили. Говорят, что свои же товарищи из органов. Оргвыводов начальство пока не делало, думали, образумится.

А вот две недели назад приключилась история. Рассказывают разное, но все в одном сходятся: Назмиеву этому по пьяной лавочке Настя приглянулась. Встретил в клубе и предложил вместе жить. Настя девушка гордая, послала его дальним лесом. Энкавэдэшник пытался было приставать, да его ребята оттерли. Степан Анатольевич сам Назмиева за двери выставил и прилюдно пообещал женилку оторвать и в рот засунуть, ежели тот еще к кому полезет.

Через день, люди говорили, Назмиев трезвый, при параде, Настю вечером у дома ждал с корзиной цветов. Только она не остановилась, прошла мимо и не обернулась. Гордая она была, наша девочка. — Здесь батька остановился, прочистил горло, ему было трудно говорить, плеснул в рюмку водки. Заглушив боль наркомовской, отец продолжил повествование.

— Плохо все закончилось. На следующий вечер Настя не вернулась домой. Искали ее по всему городу, милицию подняли. Родители и братья чуть с ума не сошли, весь город перерыли, на работе расспрашивали: когда ушла, с кем разговаривала, кто ее видел.

Нет, как сквозь землю провалилась. Только через три дня милиционеры отыскали тело. На окраине, Шуховский конец, овражек за огородами. Там под стогом сена ее и нашли.

Батька прямо не сказал, но по намекам и обмолвкам Володя понял, что Настю не просто задушили. Сначала девушку изнасиловали, только потом убили. Наверное, чтоб не заявила в милицию на насильника.

Володя сидел, уперев невидящий взгляд в стол, беззвучно внимал горьким словам отца. Вот так все и закончилось. Прямых улик, указующих на Назмиева, не было, но весь город считал, что это именно его работа. Больше некому. Тем более что в тот злосчастный вечер энкавэдэшника никто не видел. Вроде бы был на работе или дома, жил он один в небольшой квартирке в старом доме на улице Раскольникова.

— Все понятно, — выдавил из себя Владимир.

Застолье было окончательно испорчено. На попытавшегося затянуть песню и тем самым поднять всем настроение Диму зашикали со всех сторон. На скорую руку поужинав, Ливановы вернулись в комнату. Недопитую бутылку водки мама убрала в шкаф. Не до вина сегодня.

Наблюдая за батькой и братом, собирающими запасную кровать из кладовки, Владимир неожиданно для себя вспомнил о револьвере в кармане шинели. Ствол Ливанов купил по случаю на толкучке за Туркестанской улицей у сильно поддатого мужика, по виду не местного. Хорошая машинка, не жалко было за нее 25 рубликов отдать, да еще пятерку за две пачки патронов.

Володя брал волыну, не особенно задумываясь, что с ней делать — вещь полезная. Незарегистрированный ствол всегда может пригодиться. Хранил он его на вещевом складе в своем чемоданчике. Самое лучшее место, никто и помыслить не может, что в вещах курсанта на полке склада найдется что-то незаконное.