Изгнанники - Михаил Михеев

Сейчас оба крейсера, прикрытые маскировочным полем, лежали в дрейфе на пути каравана, уже держа его под прицелом, и Соломин в сотый уже, наверное, раз пытался решить, опасаться ему вмешательства японцев или все же нет. С одной стороны, караван идет, соблюдая режим молчания, прячась от окружающих, с другой – чего ради его вообще сюда занесло? Японский сектор – не то место, где чужие корабли могут чувствовать себя в безопасности. Точнее, нет, не так – это не то место, где корабли, зашедшие без разрешения, могут надеяться на что-то, кроме торпеды в борт. Японцы позаимствовали этот подход у русских и немцев и за неприкосновенностью своей территории следили очень серьезно, с присущей им дисциплиной и скрупулезностью, объявив любого нарушителя границы пиратом. Другое дело, что полностью контролировать пространство невозможно просто из-за колоссальных расстояний, и потому смельчаки, бывало, проникали и в японский, и в немецкий, и даже в русский секторы и уходили оттуда незамеченными. Но одно дело – одиночный корабль, и совсем другое – эскадра. Правда, с эскадрой так запросто и не справишься, но если ею займутся всерьез, то японцы раскатают американцев в тонкий блин. Их корабли ничуть не хуже, а в чем-то даже и лучше американских, они вблизи от дома, от своих баз, и в два счета соберут такие силы, что американцам останется только молиться, ибо в плен японцы никого не берут.

Вот и думай теперь, чего ожидать, когда заговорят пушки и вся маскировка пойдет псу под хвост. То ли прилетят японцы, то ли нет, точнее, то ли успеют, то ли явятся, когда все будет уже кончено. А если успеют, то еще вопрос, будут стоять в стороне или вмешаются. А если вмешаются – то на чьей стороне, или, может, ударят по всем участникам заварухи… Словом, таких «если» было, что называется, вагон и маленькая тележка. Соломин мог еще предположить, что японские корабли останутся в стороне, работай он официально, под русским флагом – просто связываться с хозяевами космоса не рискнут… И то, кстати, под вопросом. А раз он выступает как частное лицо, то рассчитать, что произойдет, и вовсе становится проблематичным. В любом случае, задание надо было выполнить как можно скорее – так больше шансов сделать дело и унести ноги.

Однако, надо сказать, провести быстрый налет и смыться было вполне реально. Караван был составлен не то чтобы безграмотно, а как бы в спешке. То есть стандартным силам прикрытия придали на усиление несколько тяжелых кораблей. Если конкретно – четыре штуки. А все остальное было самой обычной охраной самого обычного каравана – корветы, фрегаты, сторожевики общим числом шестнадцать вымпелов. Ни одного эсминца, легкие корабли, слабовооруженные и не слишком быстроходные.

На месте того, кто отвечал за охрану этого каравана, Соломин бы в лепешку расшибся, а вытребовал для себя пяток эсминцев хотя бы для того, чтобы пустить парочку чуть впереди для разведки, а остальные держал при себе в качестве мобильного резерва. Сейчас же караван выглядел очень уязвимо. Легкие силы, которых, теоретически, было более чем достаточно, чтобы отбиться от нападения эскадры какого-нибудь карликового диктатора, а обычным пиратам внушить, что приближаться к каравану чревато, шли классическим строем, явно им привычным – очень уж четко они его держали. Классический строй, можно сказать, обеспечивающий прикрытие каравана со всех направлений.

А вот тяжелые корабли в этот строй ну никак не вписывались. Крейсера и линкор шли чуть впереди – не самое умное решение, когда нет прикрытия из легких кораблей. Фактически они представляли сейчас отличную мишень для того, кто навалился бы на караван большими силами. Авианосец шел удачнее – позади каравана, и как раз он-то, по мнению Соломина, был самым опасным. Мало того, что у нормального авианосца огневая мощь сравнима с броненосным крейсером, так еще и несет он под сотню ботов, чаще всего многоцелевых, которые в два счета могут испортить жизнь кому угодно, даже такому мощному кораблю, как «Эскалибур». Перехватить и уничтожить такое количество целей разом не получится, а подойдя на малую дистанцию они, даже если и не сумеют нанести атакованному кораблю вреда (что само по себе будет удивительно), то уж, во всяком случае, смогут его затормозить, сбить прицел и доставить еще много мелких, но от этого не менее неприятных проблем. И, как назло, он оказывался в наименее удобной для атаки позиции. Не то чтобы это делало задачу невыполнимой, однако все же заметно ее осложняло.

В том же, что американцы сумеют грамотно использовать авианосец, Соломин ни на миг не сомневался. Американцев нельзя было обвинить ни в трусости, ни в неграмотности как тактиков. В свое время в США к власти пришли выходцы из южных штатов, и это стало для страны концом эпохи толерантности. В тот момент Америка переживала не лучшие времена – поражение в мировой войне поставило эту страну на грань выживания, и потомки аристократов, умные, образованные и притом умеющие быть жестокими, смогли удержать ее от полного краха. Правда, меры для этого были выбраны абсолютно непопулярные, хотя и простые – были попросту отменены все пособия, исключая те, что выплачивались по инвалидности, а заодно на неопределенный срок приостановлено действие некоторых законов. Хочешь иметь деньги – работай, в разоренной стране работы, хотя бы и по разбору завалов, хватало. При этом были отменены всякие ограничения по приему на работу и правила по резервированию мест для цветных, теперь решали дело профессиональные качества – издержки послевоенного периода, что делать.

Результат не замедлил сказаться. Белые все же в большинстве были и образованнее, и трудолюбивее, и, чего уж греха таить, более умными. В результате спустя не такое уж большое время наиболее престижные и, соответственно, высокооплачиваемые места процентов на девяносто оказались заняты белыми и, в заметно меньшей степени, азиатами. Негры, латиносы, выходцы с Ближнего Востока, примкнувшие к ним педерасты с лесбиянками и прочая шваль вышли на улицы отстаивать свои многочисленные права на легкую, не обремененную работой жизнь. А армия, предусмотрительно укомплектованная белыми гетеросексуальными мужчинами, имеющими, в основном, западноевропейские корни и успевшими повоевать за свою страну, не размениваясь на пошлости вроде слезоточивого газа, применила пулеметы. Жестоко, но… порядок был наведен в кратчайшие сроки, пусть и ценой гибели нескольких десятков тысяч человек и принижением в правах еще нескольких десятков миллионов.

В общем, с тех пор началось возрождение США как страны лихих авантюристов, смелых первопроходцев и талантливых инженеров. Сейчас США были большой страной с крепкой диктатурой, развитой промышленностью, неплохой экономикой, сильной армией и мощным флотом, которая не раз давала по сусалам соседям и несколько раз рисковала задеть русских. Правда, результат был неизменен – русские войн не проигрывали и проигрывать не собирались, однако США были в списке тех немногих государств, которые Российская империя вообще учитывала в своих планах. Тоже своеобразный признак если не уважения, то признания. Наивно было ожидать, что американцы не сумеют сейчас применить свою нежно любимую еще со времен морских флотов игрушку, ставшую таким же символом Америки, как звездно-полосатый флаг-матрац и «Кока-Кола». Их авианосца следовало опасаться всерьез.

– Пятьдесят, – голос артиллерийского офицера как топором разрубил напряженную тишину, повисшую в боевой рубке корабля. Противник вышел на расстояние пятидесятипроцентной вероятности поражения его главным калибром, и артиллерист торопился сообщить об этом капитану. Не то чтобы Соломин не знал позиции, на его экран шла вся информация, но всегда лучше, когда на контроле сидит профессионал. В конце концов, капитан руководит ВСЕМ кораблем. Хорошо хоть, лишний раз голова не болит о совмещении залпов крейсеров – более новые орудия «Альбатроса», несмотря на меньший калибр, имеют ту же дальнобойность, что у флагмана. Данное обстоятельство очень облегчает работу и артиллеристам, и самому капитану.