Падение Османской империи. Первая мировая война на Ближнем Востоке, 1914-1920 - Юджин Роган

Вопреки всему маленький Мануэль Кркяшарян тоже сумел выжить. Волею судеб он оказался среди арабов и курдов — людей с чуждым ему языком и культурой. Одни грабили и забрасывали его камнями, другие давали еду и одежду. Ему довелось стать очевидцем страшной жестокости, он пересекал равнины, усеянные телами армян. Его спасли четыре курдские женщины, которые нашли его на дороге и отвели в свою деревню, чтобы сделать домашней прислугой. До конца войны Мануэль скитался между курдскими деревнями на турецко-сирийской границе, всецело завися от милости чужих людей.

Однажды вечером он увидел, как на склонах далекого холма пылает деревня. Его курдский хозяин объяснил ему, что это горит ассирийская деревня Азак, одна из нескольких христианских деревень в округе. «Эй, дитя неверных, ты видишь? — злорадно спросил курд. — Турция избавилась от всех армян и других неверных. Это пылает деревня гяуров [иноверцев], и все они сгорели заживо». О том, что в Турции не осталось христиан, курд сказал специально, чтобы напугать маленького армянина. «И я ему поверил», — вспоминал Манэуль[290].

Ассирийские христиане, жившие на территории Османской империи, как и армяне, в начале Первой мировой войны были обвинены в сговоре с Россией. Ассирийцы представляют собой этническую группу, говорящую на диалектах, произошедших от древнего арамейского языка. Среди них есть последователи несторианства, православные и халдеи. Они веками жили среди курдских общин в приграничных районах современной Турции, Сирии, Ирана и Ирака.

Ассирийские общины Османской империи также страдали от периодических погромов, в том числе в ходе массовых убийств армян 1895–1896 годов и Аданских погромов 1909 года, и, как и армяне, в поисках защиты со стороны великих держав возлагали свои надежды на Россию. После вступления Османской империи в Первую мировую войну ассирийцы были обвинены в сотрудничестве с державами Антанты и приговорены младотурецким режимом к уничтожению. До войны в империи проживало 620 000 ассирийских христиан, из которых во время войны было уничтожено 250 000. Армянскому мальчику Мануэлю Кркяшаряну казалось вполне правдоподобным, что турки могли уничтожить всех армян и ассирийцев в своей империи[291].

Скитаясь по деревням Юго-Восточной Анатолии, Мануэль встречал и других армянских детей и молодых женщин, которые также нашли убежище у курдов. Многих забрали из караванов смерти, чтобы использовать для работы по дому и на полях. Мануэль познакомился с несколькими молодыми армянками, которые вышли замуж за сыновей своих курдских хозяев. Именно так смогла пережить геноцид армянка по имени Херануш Гардарян.

Херануш родилась в уважаемой семье в деревне Хабаб в Восточной Анатолии, где была большая армянская община на 200 семей, две церкви и монастырь. В 1913 году, когда Херануш пошла в школу, ее отец и два дяди эмигрировали в США. Как только она научилась писать, она написала отцу письмо, которое тот носил в бумажнике до самой смерти. «Мы все надеемся, что у вас все хорошо, и молимся за вас. Мы ходим в школу каждый день и очень стараемся быть воспитанными детьми», — написала она от имени своих братьев и сестер на том самом «правильном армянском языке прилежных школьниц», о котором говорил Григорис Балакян[292].

Когда Херануш училась в третьем классе, в ее деревню нагрянули жандармы. Они убили деревенского старосту на глазах перепуганных жителей, а остальных мужчин согнали в кучу и увели из деревни. Херануш никогда больше не видела своего деда и трех дядей. Затем жандармы отвели всех женщин и детей в близлежащий рыночный город Палу, где заперли их в местной церкви. Вскоре женщины услышали с улицы жуткие крики. Одна девочка забралась на высокое окно, чтобы посмотреть, что происходит. Херануш никогда не забудет ужасную сцену, которую описала девочка: «Они перерезают мужчинам глотки и бросают их в реку».

В Палу женщин и детей из деревни Хабаб соединили с другими армянами и отправили в марш смерти через Анатолию в сторону сирийской пустыни. «Во время перехода наша мать так боялась оказаться в задних рядах, что шагала так быстро, как могла. Мы не могли угнаться за ней, поэтому она почти тащила нас за руки, — позже вспоминала Херануш. — Мы слышали, как позади нас люди плакали, кричали и умоляли о пощаде». В конце первого дня марша беременная тетка Херануш выбилась из сил и отстала от каравана. Жандармы закололи ее штыками и оставили на обочине. «Они убивали всех, кто не мог идти, — старых, больных, немощных — и оставляли лежать там, где они упали».

Армянские вдовы, Турция, сентябрь 1915 года

Информация о систематических расправах над армянами просочилась за пределы Османской империи, и осенью 1915 года страшные новости стали появляться в европейских и американских газетах.

В городе Маден по пути в Диярбакыр их караван переходил через реку. Херануш увидела, как ее бабушка по отцовской линии бросила в воду двоих своих осиротевших внуков, которые больше не могли идти. Она держала их головы под водой, пока те не утонули, после чего сама бросилась в бурлящий поток, «уже ставший могилой для десятков тысяч армян», как писал Григорис Балакян.

Когда они дошли до городка Чермик, местные жители окружили несчастных выживших, чтобы подыскать здоровых детей для работы по хозяйству. Один конный жандарм выбрал Херануш, а мужчина из соседней деревни — ее брата Хорена, однако мать наотрез отказалась отдавать своих детей. «Никто не сможет забрать их у меня. Я никогда их не отдам!» — крикнула она. Бабушка попыталась убедить ее отдать детей ради их же спасения. «Дочка моя, — умоляла она, — посмотри, дети умирают один за другим. Никто не останется живым в этом караване. Если ты отдашь детей, ты спасешь им жизнь». Пока женщины вели этот ужасный спор, мужчины просто схватили Херануш и ее брата. Мать держала Херануш из последних сил, но жандарм на лошади в конце концов вырвал девочку из ее рук — и она навсегда потеряла свою дочь.