Настоящая любовь и прочее вранье - Уитни Гаскелл

– Хорошо проводишь время?

Я взглянула на коралловые ноготки и, обдумав вопрос, ответила:

– Да, приятно побыть с матерью. Знаешь, мы, кажется, становимся ближе друг к другу.

– Как здорово, что ты позвонила! Понимаю, ты на меня сердита… Я был не прав, солгав с самого начала насчет того, что не знаю, кто ты такая, – начал Джек.

– Я больше не сержусь, – грустно заверила я. Если бы все было так просто! В этот момент его хитроумный план познакомиться со мной в самолете казался просто очаровательной историей, которую мы могли бы когда-нибудь рассказать нашим детям. Одно из бесчисленных любовных приключений, не стоящих того, чтобы ломать из-за них копья. – Честно говоря, мне это кажется даже романтичным, вроде того, что проделывал Кэри Грант в одной из старых эксцентричных музыкальных комедий.

– Правда? – переспросил Джек, судя по всему, не только удивленный, но и довольный. – Но ведь ты была ужасно расстроена, когда уезжала… взбешенная. Потому что поверила тем глупостям, которые насочиняла Мадди насчет моего дьявольского плана мести? Надеюсь, ты этому больше не веришь?

– Не верю, – подтвердила я. Джек с облегчением вздохнул:

– Не могу сказать, как счастлив это слышать. Когда ты уехала, я… словом, решил, что больше тебя не увижу. Что из-за той лжи, которую я нагромоздил, и того бреда, что наговорила Мадди, потерял тебя навсегда.

– Она была обижена, расстроена и пыталась по-своему разобраться в происходящем, – заступилась я.

– Ее способ разбираться в происходящем – это, прежде всего, возможность сорвать на тебе злость, а меня выставить чудовищем. Мне жаль, что она страдает, но ее поведению нет оправдания, – возразил Джек.

– Вряд ли кто-то из нас вел бы себя лучше в подобной ситуации. Ты лгал мне, я лгала Мадди. А она, как могла, ранила нас обоих. Беда в том, что мы трое попали в настоящий переплет.

– Но… но ведь теперь все прояснилось, верно? Ты знаешь правду, Мадди тоже, так что можно смело идти вперед.

– Но есть кое-что, о чем ты не знаешь, – начала я и тут же осеклась в надежде, что всхлипы, копившиеся во мне, подождут. Я понимала, что не смогу продержаться до конца, не расквасившись окончательно, но истерические рыдания вряд ли могли помочь.

– Что именно? – осторожно спросил Джек.

– До того как позвонить тебе, я связалась с Мадди, чтобы снова извиниться за обман… и попросить… разрешения встречаться с тобой, – медленно выговорила я.

– Не понимаю. Что ты сделала! – сказал Джек с таким гневом, что я опешила. Подобного не ожидала. Вернее, не представляла, что он отреагирует именно так, услышав, что я отдала наше совместное будущее в руки его бывшей подружки, которую, возможно, считал озлобленной, мстительной особой, задавшейся целью уничтожить его счастье. Я же вроде как представляла наш разговор в стиле жестокой мелодрамы: сладостно-горькое прощание, как у Ромео с Джульеттой, обмен обетами вечной любви, сознание того, что впереди ничего не ждет (минус двойное самоубийство, разумеется). В моем воображении мы оба оставались доживать оставшиеся дни с разбитыми сердцами, но полные достоинства, утопающие в меланхолии, но смирившиеся.

– Я сказала Мадди, что мы не станем встречаться, если она будет против, – прошептала я.

– И каков был ответ на столь экстраординарное предложение? – поинтересовался Джек.

– Э… она сказала «нет». Что нам лучше не видеться.

– Какая неожиданность! А я-то воображал, что женщина, показавшая себя эгоистичной и злобной, обеими руками ухватится за шанс сделать счастливыми людей, которых, по ее словам, любит! – саркастически воскликнул Джек.

– Но это несправедливо! – запротестовала я. – Мы обидели ее.

– Интересно, каким же это образом я ее обидел? Прекратил отношения, поняв, что не люблю ее? Да еще и после того, как обнаружил, что она в продолжение всего нашего знакомства спала со своим боссом?

– Да, возможно, ты совершенно не виноват в разрыве с Мадди, а вот я определенно поступила подло. Будь я с самого начала честна с ней…

– Тогда она с самого начала настояла бы, чтобы мы не встречались, – перебил Джек.

– Да, скорее всего. Но, по крайней мере… по крайней мере, все не усложнилось бы до такой степени.

– Усложнилось? Ты так это называешь? Позволь задать тебе один вопрос: ты меня любишь?

И что я должна была ответить? После Сойера я много думала о любви и пришла к выводу, что она либо не встречается в реальной жизни, либо я невезучая и никогда не узнаю, что такое настоящая любовь. Наверное, я рождена для более прозаических связей, либо – если уж очень повезет, – для одного из компромиссных браков под девизом: нет-секса-зато-мы-лучшие-друзья.

Но тут в моей жизни возник Джек, воплощавший все, что я хотела видеть в мужчине: волевой, умный, способный, веселый и чертовски сексуальный. Он отлично видел все барьеры, которыми я себя окружила, и все же хотел узнать меня получше. И, когда я боролась с возникшими чувствами, он не уступал и заставлял меня быть с ним честной. Поэтому, невзирая на все свои правила, я любила его самой чистой, самой беззаветной любовью. И посчитала, что, по крайней мере, обязана быть с ним искренней.

– Да, я люблю тебя, – тихо призналась я. Он с шумом втянул в себя воздух.

– И я тебя люблю. И это главное. Остальное значения не имеет.

– Понимаю, в идеальном мире так оно и должно быть. Но если мы будем продолжать наши отношения после всей лжи и боли, что встали между нами, то никогда не будем по-настоящему счастливы. На нашей любви останется темное пятно чужой беды. А никто из нас такого не заслужил. Да и Мадди тоже. Ее достоинство не должно страдать, – вспомнила я слово доктора Блум в надежде, что оно будет иметь для Джека такое же значение, как и для меня.

– По-моему, ты жестоко ошибаешься. Может, случившееся нельзя назвать приятным и в результате кто-то окажется оскорбленным, но это недостаточно веская причина, чтобы отказаться от любви и выбросить друг друга, как ненужные тряпки, – возразил Джек.

– Я пытаюсь исправить положение. Поступить порядочно, – выдавила я, чувствуя себя так, словно репетирую диалог из сериала для тинэйджеров. Сам факт, что беседа сводится к банальностям – верный знак заканчивать ее и отключать телефон, но я не могла заставить себя это сделать. Может, это был мой последний шанс поговорить с Джеком, и какой бы неприятный оттенок ни принял разговор, я все же наслаждалась каждым произнесенным им словом.

– Знаешь, Клер, с меня довольно. Последние два месяца я только и делал, что гонялся за тобой, пытаясь провести как можно больше времени вместе, увидеть, во что выльются наши отношения, и теперь ты, наконец, призналась, что неравнодушна ко мне, что любишь меня, и тут же объявляешь, что не будешь встречаться со мной без разрешения моей бывшей подружки, женщины, которая окончательно слетела с катушек. И какой реакции ты ожидаешь от меня? – осведомился Джек. Его голос от тихого, яростного рычанья поднялся почти до крика, отчего я невольно поморщилась.