Падший - Рене Ахдие

– Что правда? – Улыбка правительницы Сильван Уайль стала еще шире, хотя выражение лица осталось невозмутимым.

– Ты предпочла уйти и бросить свою дочь в смертном мире? – продолжила Селина, не поддаваясь укоризненным взорам. – Предпочла позволить ей думать на протяжении четырнадцати лет, что ты умерла?

Величественная женщина сделала последний шаг, спустившись со своего мраморного пьедестала – в прожилках камня мерцали вкрапления золота, вспыхивающие от каждого ее движения. Она подошла еще ближе, все это время внимательно рассматривая Селину с головы до самых кончиков ног.

А затем, вместо того чтобы ответить, она вдруг начала петь. С самой первой ноты дрожь в руках и ногах Селины только усилилась. Она отпустила Бастьяна, слезы побежали по ее щекам. Эта мелодия преследовала ее годами. Песня, спетая на языке, которому Селина никак не могла найти имени.

Знакомая песня. Наполненная любовью, которую ни с чем не спутать.

Последняя нота прозвенела в воздухе эхом, взвившись к вершинам деревьев высоко над головой.

– Я не хотела покидать тебя, – мягко сказала правительница Сильван Уайль. – И я сожалела об этом каждый прожитый день. – Она подошла почти вплотную к Селине, снова протягивая руки. – Пожалуйста… прости меня.

– Мама? – всхлипнула Селина, сердце трепетало в ее груди, точно дамба, готовая прорваться.

– Моя ага, – ответила мама, протягивая руки для объятий. – Моя дочка.

Прежде чем Селина успела себя остановить, она бросилась в объятия правительницы Сильван Уайль.

Селина словно пробудилась от кошмара. Боль и печаль никуда не исчезли, но за ними забрезжила надежда. Обещание восхода. Селина знала, что эта надежда не укротит ее злость, как не разрешит и все те вопросы, которые разрывали ее на части. Однако тот факт, что она обнимала сейчас свою мать – что мать обнимала дочь в ответ – был сам по себе бесценным подарком.

Мать провела своим длинным, тонким пальцем по щеке Селины, смахивая ее слезы. Внимательнее разглядев необычные черты своей матери (заостренные уши, острые скулы, глаза, которые блестели, как оникс), она вдруг осознала очевидное. То, о чем прежде и не думала.

Если мать Селины восседает на троне, это означает, что она правительница Сильван Уайль, она госпожа королевства фей. А это значит, что Селина не просто дочь волшебницы, она дочь королевы, в ее жилах течет благородная королевская кровь.

Так что же… по этой причине Бастьян ее отверг?

Не просто потому, что они представители противоборствующих миров?

– Теперь, когда ты наконец здесь, – тихо произнесла мать, – мы можем провести столько времени вместе, сколько захотим, чтобы узнать друг друга получше. Я могу ответить на все твои вопросы. – Она провела пальцами по волосам Селины. – Почему я дала это опрометчивое обещание твоему отцу – не навещать тебя, пока тебе не исполнится восемнадцать. Почему я верила, что детство, проведенное в мире смертных, будет для тебе лучше, чем детство, проведенное здесь. – Добрая улыбка украсила ее губы. Она оглядела собравшуюся вокруг них толпу подданных и произнесла громче: – Быть может, у каждого из нас есть нечто в прошлом, за что стоит попросить прощения. – Что-то мелькнуло в ее темных глазах. – Чтобы надеяться на лучшее будущее в равной степени как для фейри, так и для этириалов.

Селина даже не подозревала, что именно это ей нужно было сейчас услышать.

– Я бы тоже этого хотела, – пробормотала она. – Очень сильно.

Ее мать махнула правой рукой в сторону одной из двух фигур, безмолвно стоящих позади Селины. Селина обернулась и увидела Бастьяна, засунувшего руки в карманы и наблюдающего за происходящим с отстраненным выражением. Арджун тоже молчал, дежурно улыбаясь, но в его взгляде сквозила настороженность.

– Себастьян Сен-Жермен, – начала мать Селины. Взмахнув белыми юбками, она подвинулась ближе к Селине и взяла дочь за руку. За ту самую руку, которую не так давно сжимал Бастьян. – Я благодарю тебя за то, что сдержал данное слово и привел мою дочь ко мне по ее доброй воле.

Данное… слово?

Селина нахмурилась. Получается, он пообещал привести ее сюда? Но зачем?

Бастьян никак не отреагировал, но глаза Арджуна с тревогой распахнулись шире.

– Селина, – сказал он, – моя госпожа имеет в виду, что…

– Согласно заключенной нами ранее сделке, – прервала его мать Селины с многозначительной улыбкой, – Себастьян Сен-Жермен и Арджун Десай получают мое разрешение на путешествие по Летним лесам Сильван Уайль до Зимней пустоши Сильван Вальд. Моя дочь останется со мной здесь.

Неужели Бастьян… использовал Селину, чтобы получить что-то от правительницы Сильван Уайль? Он сделал это ради личной выгоды?

Потому что все сейчас выглядело именно так.

Селина уставилась на Бастьяна, сжав губы в тонкую линию. Ее лицо напряглось, чувство, что ее предали, начало разрастаться внутри. Мать обняла Селину, и Селина отреагировала на материнскую ласку, не задумываясь. Легко. Слишком легко.

И тут ее осенило, резко, точно ее внезапно окатили ведром ледяной воды. Было ли чистым совпадением то, что мать Селины сделала и сказала ровно то, что Селине хотелось увидеть и услышать? Куда же внезапно исчез весь гнев? Ведь поначалу она так сильно злилась. В какой-то момент в ее мыслях вообще не было ничего, кроме гнева.

И тут подозрения зародились в душе у Селины. Ее мать – волшебница. И Бастьян и Арджун, оба сказали, что этот мир смертельно опасен. И как раз перед тем, как они втроем вошли в этот лесной дворец, Арджун ясно намекнул: им троим нельзя разделяться, пока они здесь.

Первым желанием правительницы Сильван Уайль было сделать именно это. Разлучить их.

Стоя на пьедестале у трона вместе со своей матерью, Селина посмотрела на Бастьяна сверху вниз.

Стал бы Бастьян использовать Селину ради личной выгоды?

Он по-прежнему не говорил, но неотрывно смотрел на Селину в ответ. Нет. Он бы ей не воспользовался. И не стал бы говорить, что ей следует чувствовать и как себя вести. Он доверял ей, верил, что она поступит правильно. Верил, что она сама напишет свою историю.

Слишком долго Селина смотрела на других и искала у них ответы. Пришло время заглянуть внутрь себя и самой принять решение.

Она оглядела толпу. Вопреки словам матери, Селина совсем не чувствовала, что ей здесь рады. Она чувствовала себя так, словно придворные бессмертные феи лишь терпят ее присутствие. Им было плевать на то, чего она хочет и что чувствует. Бастьян уважал ее выбор. Арджун верил, что она сможет принять верное решение. А мать Селины ни разу не спросила у дочери, чего она хочет на самом деле.

Опять Селина встретила взгляд Бастьяна. Выражение его лица смягчилось.

– Если Селина желает остаться в Сильван Уайль, разумеется, она останется, – сказал Бастьян спокойным голосом. Невозмутимым. – Однако если она желает пойти с нами, это будет ее, и только ее решение.