Огромный черный корабль - Федор Березин

Командир позиции снова довел до них план боя. Титу план не нравился, не верил он этим полицейским приколам и не надеялся он, что танкисты будут играть по их правилам, но другого плана не было. Все заняли места согласно сценария. Тит потрогал стоящую у ног металлическую тару, было в ней килограмм сорок, не меньше, две рукоятки и удобное кольцо-открывалка. Он чуть взобрался на баррикаду, достал самовоспламеняющуюся сигарету и закурил. Затем он увидел танк и услышал танк, и забыл про сигарету.

Это был «Абакур», не первой свежести разработка, но его размеры внушали уважение. Если говорить честно, Тит подумал, что лучший план был бы, бежать, не оглядываясь, пока не сотрутся ботинки. Тит посмотрел вокруг: разговорчики смолкли – да, это вам не полицейского разоружать. Стальная махина, до этого еле ползущая, заметив первое препятствие на пути, прибавила скорость. Рев усилился. За первой громадиной появились еще две, затем еще. По мнению Тита, ничто не мешало танкистам остановиться вовсе, и пальнуть пару раз по баррикаде, даже не главным калибром. На том бы все и кончилось, но, видимо, у них было другое мнение.

«Приготовиться!» – скомандовал Макки. Все и так были готовы. «Абакур» приближался. Обе башни, верхняя и нижняя развернулись стволами назад. На переднем борту стала различима красиво сделанная надпись: «Смерть брашам!». Нас с кем-то попутали, подумал Тит, берясь за рукоятку. Когда до передней машины осталось метров сто, Тит и другие, из назначенных, откупорили свои тары и опрокинули содержимое в подготовленные отверстия в баррикаде. Банка Тита опорожнилась мгновенно, он едва успел заметить тысячи мельчайших металлических шариков. Тит быстро приподнялся и глянул за баррикаду. До танка оставалось метров пятьдесят, когда он резко развернулся, и взвыл на одном месте. Гусеницы вращались как бешеные, но движения не было, восьмидесятитонная громадина начала боком соскальзывать вниз по улице. Она с налету столкнулась со следовавшим поодаль вторым «Абакуром», который тоже, некоторое время, бессмысленно вращал колесами. Теперь обе машины бесшумно, нет, они, конечно, ревели, но скользили они бесшумно, поплыли вниз. А там, механическая колонна уже потеряла строй, большущие неповоротливые махины вертелись как волчки, один выстрелил, и отдача понесла его в обратную сторону почти со скоростью снаряда. И вот: вся танковая рота, сплетясь в плотную кучу, покатилась прочь от баррикады, словно по волшебству.

«Обходите их!» – распорядился Макки. Все, в том числе и Тит, бросились к соседним переулкам, и там, по дворам и подъездам, побежали к самому низкому участку на Пиронга: по самой улице бежать было нельзя, на ней отсутствовало трение, они применили полицейскую новинку для удобного разгона демонстраций.

Когда Тит прибыл на место, действие уже происходило. С крыш, невысоких в этом месте зданий, «Абакуров» поливали смолянистой горючей жидкостью и, не смотря на стрельбу пулеметов, исход их был предрешен. В мегафон им предложили сдаться без боя. Не имея шансов, и не желая запекаться в собственном соку, танкисты открыли люки.

Страшная штука миномет, не страшнее атомной бомбы конечно, но в тысячи раз проще в изготовлении, а уж в применении тем паче. Наверное, поэтому и страшная. Особенно это ощутимо когда такой вещицей пользуется умелец. Здесь надо особое чутье, как хорошему водителю на сложной трассе, какой-то природный навык, генетическая предрасположенность. Когда цель видна нужен, конечно, глазомер, ясное дело, прицелом все равно приходится пользоваться, если есть время, но ведь не на бильярдном же столе люди друг другу кишки вытряхивают – в ровном поле можно и пушками поработать: дырявь себе цели прямой наводкой. В том то и фокус, что миномет удобен при спрятанном противнике: зарывшемся в окопе или за холмиком притаившимся. Вот здесь глазомер не спасает – нужно чутье. Если конечно миномет реактивный – многоствольная бандура работающая по площадям, то тут особой парапсихологии не требуется, достаточно только умения быстро свернуться в походное положение и рвануть с места до прихода расписки неприятеля в получении твоего сюрприза. С одноствольной переносной малюткой – дело другое. Здесь надо быть кудесником, если, конечно, закладываешь мины для того чтобы попадать, а не просто для видимой занятости важной работой. Если действуешь на этом поприще только за страх перед начальством, а любовь к творчеству здесь совершенно неощутима – недолго жить твоему расчету, да и тебе самому: закон подлости спланирует к вам из неизведанных измерений, в виде собственной мины, за веточку иль листочек взрывателем зацепившуюся над вашими головами... Дереву то все равно: обгорит чуть-чуть, да отростки лишние ему порубает, а вас посечет так, что только в коллективную могилку сгодитесь. Искусство это – стрелять из миномета. Мина летит медленно – глазом конечно не видать, но свистит гулко, с достоинством, как рыцарь средневековый: трубит в рог, противника на поединок вызывая, предупреждая: «вот он я – явился, не запылился». Если кто с провидением на «ты», и успевает поверить интуиции, подающей сигналы из подсознания, – есть шанс спастись и не малый: пока мина вверх поднимается и с апогея пикирует, все время тембр голоса своего меняя, по мере разгона, можно заползти в какую-нибудь щель-укрытие. А мина дура дурой, а хитра. Когда она в землю со всего маху влипает, то не сразу лопается всей своей начинкой: вначале замедлитель тлеет, ждет, когда энергия удара несколько угаснет, а уж потом выбрасывает взрывчатку в воздух – тут она и лопается.

Смелого пуля боится, но для метателя мин, это не самое главное качество. Во всем нужна мера, когда стрелять, а когда и ноги делать. Сегодня Лемб чувствовал, а через него это передавалось и всему остальному расчету, в количестве трех помощников, что самое главное ныне окажется второе. Только на чутье, в принципе, рассчитывать и приходилось. Стреляли они сегодня с закрытой позиции, по неизвестной подвижной цели и корректировщика нового они в первый раз увидели вчера а сейчас и вообще не наблюдали: сидел он где-то впереди, в двух с половиной километрах к востоку, на высоченном дереве и общались они только по его желанию, через радио-эфир.

Волновались они, ничего не скажешь. Медленно, не торопясь, в четверть голоса, не демаскируясь и не отвлекаясь от дела, они вели посторонние разговоры, поднимая боевой дух друг друга. Это длилось так долго, что им казалось будто ничего интересного уже и не будет. Но чувство самоуспокоения их подвело – не зря они тут дежурили.

– «Солитер», – вздрогнул маленький динамик, – «розовый фон».

Это был условный сигнал, докладывающий о том, что цель появилась.

– Координаты..., – пошел набор цифр, ничего не говорящий профану, – высота относительно вас..., вектор..., двигается колонной, интервал – десять, состав пять. Повторяю координаты...

Цифры одновременно выдавались по параллельному каналу информации на маленькое табло, однако, помощник Лемба – Асси торопясь записывал цифры в электрический блокнот, а сам бас-сержант спеша перемещал сошки, разворачивая ствол и тут же по памяти регулировал высоту, вводя нужный угол наклона. Второй помощник уже держал в руках снаряженную, с ввинченным детонатором, мину. Лемб бросил взгляд на разложенную карту.