Пути неисповедимых - Алёна Дмитриевна Реброва

Получив подарок от своей суженой, храбрый сердцем сам стал драконом, чтобы они могли быть вместе… правда, барды часто умалчивают о том, что драконица тогда была очень молодой и не могла уйти от матери. С возлюбленным она рассталась на Он вполне твердо стоял на ногах и вообще очень уверенно двигался. Сейчас он был причесан и одет в щегольскую бордовую шелковую рубашку, скорее всего принадлежащую Истэке, и мягкие коричневые штаны.

лет, и сейчас, когда она достигла совершеннолетия, он вынужден бродить по свету, в надежде где-нибудь отыскать свою любовь. Собственно, с этим юношей я и познакомился три года назад.

– Так с юношей или с драконом?…

– Старшие драконы имеют две ипостаси, первая, которая истинная, – ящер размером с гору, вторая больше похожа на человеческую, хотя все же имеются видимые отличия. Тот юноша путешествует в человеческой, хотя выглядит он в ней даже большей диковинкой, чем Кудеяр, и привлекает немало внимания.

– Так, ладно… Дайте мне уложить все это в голове, – приостанавливая ненадолго его речь. – Дракон из легенды, которую я уже слышала на ярмарках, существует. Вы его знаете, как юношу, старого знакомого вашей старой знакомой. Он сейчас путешествует. Но он не… не дракон первой крови и не может перенести меня в мой мир. Так зачем же вы мне о нем рассказываете? – непонимающе смотрю на Демонтина.

– Он не поможет, но его возлюбленная – вполне, – объяснил он. – Если захочешь вернуться в свой мир, можешь попытаться помочь ему ее отыскать… конечно, если он к тому времени этого еще не сделает. Оба дракона будут тебе благодарны, и ты непременно попадешь в какую угодно вселенную.

– Теперь все понятно, – киваю, с благодарностью смотря на Демонтина. – Спасибо. Теперь у меня есть запасной план на случай, если передумаю оставаться здесь.

– Передумаешь? – удивленно глянул на меня ученый. – А ты что, уже решила?

– Ну… я собираюсь побыть тут еще пару лет, наверное, – пожимаю плечами. – Сейчас, когда встал выбор между тем миром и этим, я поняла, что ничего толком не увидела и не узнала здесь. Думаю, стоит хорошенько изучить Скахан, прежде чем идти еще куда-то…

– Ну-ну, еще куда-то… разбежалась! – как-то странно улыбнулся Истэка. – Хорошо, я ответил на твои вопросы, а теперь ты ответишь на мои.

– Спрашивайте, – соглашаюсь, в душе надеясь, что допрос не продлится слишком долго и я не просижу тут еще несколько часов: все же столько чая…

– Что с рукой? – не заставил себя ждать Истэка.

– Эм… С какой?

– С левой, конечно же. Я чувствую, что она такое… Зачем ты это с собой сделала?

– Это не я, – объясняю, смотря на ладонь, выглядывающую из-под рукава мантии, но скрытую кожаной перчаткой Маггорта. – Со мной это сделал один козел, я сама толком не знаю, зачем.

– То есть как, не знаешь? Совсем?

– Совсем, – киваю. – Я была в бреду, когда увидела, что со мной делают. Тот тип все бормотал про спасение и что-то еще в героическом духе… Правда, он потом умер, так и не успев мне ничего объяснить. Рука отнялась примерно на неделю, а потом, когда белые узоры достаточно расползлись по коже, заработала вновь, вся, кроме кисти. Ее до сих пор едва чувствую.

– Белые узоры? – нахмурился Истэка. – Покажи мне свою руку, будь добра.

– Хорошо.

Отпираться не было смысла. Все равно я никому, кроме Демонтина, не могла дать осмотреть несчастную конечность. Если я и услышу от кого-нибудь что-то дельное, то от него.

Быстро закатав рукав мантии, я сняла перчатку, доходившую до середины предплечья, и показала ученому руку с бледной бирюзовой кожей, оплетенную твердыми белыми узорами.

– Хм… – задумчиво промычал Истэка после того, как несколько минут разглядывал конечность. Причем он только смотрел на нее, не дотрагивался и не просил ничего сделать. – Думаю, это нужно показать моему брату. Он как раз сейчас занимается подобными вещами.

– Вашему брату? – вопросительно смотрю на Демонтина, вновь натягивая на руку перчатку. – И чем же он занимается? Он тоже ученый?

– Нет! Куда ему! – насмешливо фыркнул Истэка. – Он недавно обзавелся такой вещью, как совесть, и, поскольку жизнь его была очень сложной и небезгрешной, сейчас он старается исправить ошибки былых дней. Он помогает всему, что движется и не движется, таскает к нам в дом и лечит котят – так мы называем больных и убогих, которые, впрочем, от животных мало чем отличаются, – пояснил ученый. – В общем, мой брат занят тем, что строит из себя благодетеля…

– По-моему, то, что он лечит людей, хорошо, – с сомнением смотрю на Демонтина. – А вы говорите об этом так, как будто это постыдно.

– Мы – могущественные демоны, ставшие волею судьбы серафимами – сильнейшими после богов существами, – снисходительно улыбнулся Истэка. – За свои два с половиной века мы получили столько страданий, что и не счесть… Это мир должен извиняться перед нами за причиненные беды, это перед нами нужно заглаживать свою вину, умоляя о прощении!… И о том, чтобы мы не разнесли тут все. Так зачем нам при таком раскладе унижаться, бегая за жалкими людишками и излечивая их больные глазки, ножки и прочие части тела? Так считаю я, а мой брат считает, что мы должны использовать свою силу во благо людей, потому что даже в мире с такой мощной магией не на всех хватает чудес!…

– Но, несмотря на то, что вы говорите, вы и сами работаете на благо людей… Как же ваше ружье?

– Я работаю на благо науки, а не на благо людей, – поправил меня Истэка. – Половина моих открытий известна только избранным магам, таким как Кудеяр, например. Что же до ружья, то, когда оно будет закончено, я отдам его не людям, а сенари. Первая причина для этого – нравственные устои детей природы. Они никогда не станут использовать мои изобретения так, что мне будет стыдно за свою работу. Вторая причина: у нас с их царем договор. Он опасается, что назревающая техническая революция сделает могущество сенари сомнительным в глазах людей, и вновь начнутся войны. Вольга хочет заранее построить лучшую технику, а в этом мире только я способен создать самое лучшее. Так что тут ты ошиблась: я работаю вовсе не на благо людей.... Ха-ха, стоит ли говорить, что думает по поводу моих исследований мой брат? Он ненавидит меня за это!

Истэка добыл себе из воздуха еще чая и сделал глоток, довольно улыбнувшись. Ушел в свои мысли, замолчал.

Получив передышку после долгого разговора, я решила тоже ненадолго отстраниться от всего, принялась бездумно осматривать комнату. Глаза уже слипались, и чтобы разглядеть мелкие