На крыльях. Музыкальный приворот - Анна Джейн

– Ее – парень, – сверкнули глаза Матвея.

– Какой ты мне парень, чмо? – возмутилась Нинка такой постановке вопроса. Да, она была вынуждена ходить с ним на свидания и перед его друзьями они пару раз целовались, и забавы ради она даже поиграла с ним, но быстро охладела, но парень?! Так даже Баба Яга ее не злил своим скудоумием!

– А вот кто ты – вопрос, – продолжал Матвей и, не выдержав, схватил Ниночку за запястье – та едва выдернула руку, шипя ругательства.

– Муж, – ласково улыбнулся ему Келла и без слов ударил в лицо.

Матвей, не ожидавший этого, едва не потерял равновесие. Из носа потекла тонкая струйка крови. Матвей удивленно поднес к лицу испачканные в красном пальцы.

– Проваливай, чувак. У меня нет настроения на разборки с тобой, – лениво проговорил Келла, стоя на пороге. – Не отсвечивай рядом с ней, – имел он в виду Журавля, – и не трону. Увижу рядом – тебе не жить.

– Тебе – не жить, – тихо сказал Матвей и, глядя в глаза Ниночке, добавил тихо, но с такой затаенной злостью:

– Я запомнил.

– Я – тоже, – ничуть не испугалась Нина, хотя выражение его глаз ей не нравилось.

Матвей не стал устраивать сцен – просто ушел.

Он долго сидел в своем автомобиле, и перед глазами его стояла Ниночка в своем этом одном полотенце и с влажными волосами. Он хотел провести с ней Новый год, но она упорно отказывалась и, в конце концов, заявила, что уезжает из города. Случайно узнав от дяди, где находится девушка, Матвей поехал за ней. Он подозревал, что она будет вместе с каким-то уродом, и его подозрения подтвердились.

В последнее время эта девчонка стала его наваждением. Даже снилась – мозг раз за разом прокручивал ту сценку из детства, когда она полезла к нему целоваться. Только во сне она была уже не подростком, а взрослой, вполне оформившейся девушкой.

Нет, если бы они провели ночь вместе, он бы отстал от нее, возможно, но сейчас, когда она становилась все недоступнее и недоступнее, унижая его отказами, он чувствовал все больше и больше охотничий азарт. Как там, около ринга с бойцами.

Матвей не был плохим человеком, и у него, конечно же, имелось множество минусов, однако он не любил проигрывать, и более того, неудачи только подстегивали его.

Когда Матвей делал ставки на боях без правил – естественно, предпочитая посещать нелегальные, с кровавыми жесткими поединками, а не фарсом с правилами. Бывало, он делал ставки не на того бойца и терял деньги. Но он ставил снова и снова – пока не выигрывал, получал заряд уверенности в себе и лишь тогда ненадолго остывал.

Общение с Ниночкой было похоже на поединок, в той самой клетке, только бойцами были не крепкие ребята с хорошей реакцией и отбитыми мозгами, а он и она. Она не давала повода для нокаута и вообще не собиралась проигрывать, и Матвей чувствовал, как распаляется все больше и больше.

На ринге появилась первая кровь, и он решил не сдерживаться.

Не зная о его мыслях, Келла и Нина болтали на расправленной кровати – она с видом победителя уселась на него сверху, положив руки на грудь.

– Почему не было драки, Рыло? – капризно спрашивала девушка.

– Сама бы и устроила, – отвечал синеволосый. – Я тебе гладиатор, что ли?

– Раб, – с торжеством сообщила ему Нинка.

– Иди ты, – отмахнулся Келла, не в силах отвести взгляда от ее губ.

Он не сдержался и первым поцеловал ее.

* * *

С Ниночкой мы встретились через несколько дней после Рождества. Утром я прилетела из Праги, убитая наповал очередным расставанием с любимым человеком, а уже в обед мы с ней встретились и делились впечатлениями от новогодних каникул. Мы сидели у нее дома на кухне, пили лимонный чай с маленькими пирожными и то и дело посматривали в окно, за которым падал густой снег. На улице еще только начинало темнеть, зажглись первые фонари и слышны были крики и смех с катка, устроенного прямо во дворе жилого комплекса, в котором располагалась квартира Журавлей. Мне было безумно уютно – почему-то окончательно успокоиться после расставания с Антоном я смогла лишь в гостях у подруги, грея о горячую кружку ладони. На улице было морозно.

Нина нудно и подробно расспрашивала меня о каникулах в Праге, и куда больше ее интересовала не замечательная архитектура и дух истории, который буквально витал в старинном городе, а наши взаимоотношения с Тропининым. Изредка она задавала такие вопросы, от которых я могла лишь краснеть. А подруга уверенно заявляла, что она должна все знать. Сама она была активная и веселая и казалась довольной. Ее хорошее настроение передалось и мне.

Увидев мое тату, Журавль долго смеялась, хлопая от переизбытка чувств себя по коленкам.

– Похоже на дырку в шее, – заявила она, разглядывая мою шею, и хищно предложила:

– Давай, мы тебе лучше рукав набьем? Изображение Блондинчика в полный рост.

– Не надо на меня свои желания переносить, – отказалась я, осторожно касаясь пальцами татуировки, скрытой от посторонних глаз волосами. – Лучше еще раз в пансион съезди, – поддразнила я подругу, и та страдальчески закатила глаза. О том, как они с Келлой провели Новый год, я уже была наслышана, правда, скупо. На вопрос, было ли между ними что-нибудь или нет, Ниночка, которая требовала от других подробностей в отношениях, цедила сквозь зубы, что, естественно, нет. А после добавляла: «Почти нет». И мне казалось, что в глазах ее начинают светиться звезды.

В конце концов, подруга все-таки раскололась. И рассказала кое-что, старательно делая вид, что ей все равно.

– А я ведь говорила, что вы идеально друг другу подходите! – рассмеялась я, делая глоток остывшего уже лимонного чая.

– У каждой госпожи есть идеальный раб, – скромно кивнула подруга.

– Он ведь тебе нравится, – смеясь, сказала я, – признайся уже.

Она пожала плечами.

Честно говоря, я была за нее рада. И я рада была тому, что все-таки она почти смогла побороть свою гордость – расколоть ее надвое, но не расколоть при этом душу. За что, наверное, стоило сказать спасибо Келле. Каким бы самодовольным придурком он ни казался, но было в нем что-то благородное, хоть и грубоватое, но искреннее – видимо, наследие далеких предков.

Я осталась ночевать у Журавлей – как часто делала это раньше. Тем более, что ее родители куда-то уехали, старшая сестра упорхнула, и в доме остался лишь Сергей, у которого было нечто ужасно важное в компьютерной игре. Набрав вредной еды, мы сидели на диване в ее гостиной перед огромным экраном телевизора и смотрели какой-то очередной ужастик. Вернее, смотрела его Ниночка, а я переписывалась с Антоном и время от времени ужасалась происходящему на экране. Ночью Журавлю пришла в голову гениальная идея позвонить по скайпу Антону и Келле и пообщаться с ними.

– А сама ты Келле позвонить не можешь? – удивилась я.

– Сама – не хочу. Звони Истеричке, а Истеричка позовет Рылия, – уперлась Журавль.