Между «привет» и «прощай» - Эмма Скотт

я смогу еще раз сказать, что люблю его и…

Дверь открыла Хлоя Барнс.

Мы уставились друг на друга. Почему-то при виде меня она казалась столь же испуганной, как и я, застав ее в доме Эшера. Бросив торопливый взгляд через плечо, она закрыла дверь, чтобы я не заглянула внутрь, и никто не высунул нос наружу.

– Хлоя, – натянуто проговорила я и гордо подняла голову, хотя, должно быть, походила на мокрую крысу. – Что ты здесь делаешь?

Скрестив руки на груди, она вздернула подбородок.

– Я здесь живу.

– Живешь? Здесь?

– Да, с Эшером.

– О, – выдохнула я. В небе сверкнула молния, грянул гром. А может, это мое сердце треснуло прямо посередине. – Ладно.

«Вот и все».

Я ждала, что на меня накатит облегчение. Не придется отказываться от Сиэтла и менять городскую жизнь на бесконечную зелень посреди океана.

Но нет, меня захлестнуло онемение, начисто лишив мыслей и чувств, оставив только желание как можно быстрее сбежать от боли.

Я рассеянно кивнула:

– Что ж, прости, что побеспокоила.

Развернувшись, я направилась обратно к машине. Я уже промокла до костей. Пусть бы этот дождь просто смыл меня и унес прочь.

Эшер

Я сбежал вниз по ступенькам, от ужаса сердце бешено колотилось в груди.

– Калео? Калео, где ты, приятель? – звал я, но нутром чуял, что его здесь нет.

«Потому что он отправился домой».

Когда я влетел в гостиную, Хлоя как раз закрыла входную дверь. Я метнулся к ней.

– Ты видела Калео? Он где-то там?

– Что? Нет…

Я протиснулся мимо нее и распахнул дверь.

– Кто там?

– Никого, – поспешно проговорила Хлоя, голос ее дрогнул. – Калео нет в комнате?

Я прищурился и, несмотря на темноту и дождь, в свете молнии увидел Фейт. На миг я решил, что мозг, должно быть, сыграл со мной злую шутку. Но нет, под дождем находилась моя золотоволосая красавица.

Сразу же нахлынули тысячи эмоций, я ощутил, что готов разрыдаться. Впервые за несколько недель я чувствовал что-то еще кроме боли – облегчение. Как будто измученное сердце наконец-то получило передышку.

«Нет, если я потеряю Калео».

Я резко развернулся к Хлое.

– Ты отправила ее под дождь?

Запинаясь, она что-то начала бормотать, но я уже схватил фонарик, на всякий случай всегда лежащий возле двери.

– Оставайся здесь на случай, если Калео вернется! – велел я; точно таким же тоном я отдавал распоряжения во время вызовов. Этот тон не допускал никакого неповиновения.

Хлоя быстро кивнула, и я выбежал под ливень. Фейт как раз собиралась сесть в машину.

– Фейт!

Она насквозь промокла под дождем, волосы прилипли к щекам, и все же в мире не существовало ничего и никого прекрасней. Застыв, она взглянула на меня, на ее губах появился намек на улыбку, который быстро исчез.

– Эшер…

Мне хотелось стиснуть ее в объятиях, прижать к себе и умолять о прощении…

– Мне нужна твоя помощь, – быстро проговорил я. – Калео пропал. Думаю, он вернулся в свой дом в Ханалее. – Лишь при мысли об этом заныло в груди. – Он хотел домой.

Фейт прижала руку к сердцу.

– Господи… Ладно, что нужно сделать?

– Туда ведет пешеходная дорожка, проходящая через поле для гольфа в Принсвилле. Вероятно, он отправился по ней. Малыш знает дорогу. Я пойду за ним, вдруг смогу догнать. А ты поезжай вперед к дому. Не позволяй ему войти внутрь, это слишком опасно.

На ее лице мелькнуло замешательство. Однако Фейт не стала тратить время на вопросы.

– Ладно. Я позвоню тебе, когда найду его.

«Когда, не если».

На краткий миг ужас от осознания, что я могу потерять Калео, ослабил свою хватку, но тут же вернулся вдвойне – ведь я подвергал опасности еще и Фейт.

– Фейт, будь осторожна.

Она лишь улыбнулась краешками губ.

– Ты тоже, пожарный, – многозначительно проговорила она. – Ты тоже.

Потом она нырнула в машину, а я бросился бежать.

Фейт

Я поехала к дому Моргана и Налани, стараясь двигаться как можно быстрее. Дождь начал стихать, ведра сменились крупными каплями. Я свернула на подъездную дорожку. Сердце упало, когда я увидела желтую предупредительную ленту, оградившую входную дверь и веранду. Окна закрыли деревянными планками.

– Боже, что еще выпадет на долю этой семьи? – пробормотала я.

Когда я подъехала ближе, в желтом свете фар, осветившем фасад дома, мелькнула синяя рубашка. Калео забирался под крыльцо, в свое любимое укрытие. Меня затопило облегчение, однако заколоченный дом так и кричал об опасности.

Оставив фары включенными, я быстро отправила Эшеру сообщение.

«Он здесь. Под крыльцом».

Выбравшись из машины, я стала пробираться по хлюпающей земле, в которой тонули ботинки.

– Ненавижу грязь, – пробормотала я и улыбнулась иронии происходящего. – Именно так мы с тобой познакомились, Кауаи. Ты что, испытываешь меня? Снова?

Опустившись на четвереньки, я заглянула под деревянные доски в темную нишу и с трудом различила силуэт маленького мальчика.

– Калео?

– Привет, Фейт, – отрешенно отозвался он. – Что ты здесь делаешь?

– Это долгая история. Может, вылезешь отсюда, и я все тебе расскажу.

– Нет.

– Я слышала, что там небезопасно. Вылезай и…

– Нет.

Вздохнув, я отвела с лица слипшиеся от дождя пряди волос.

– Ладно. Можно, я посижу с тобой? Всего минутку.

– Наверное.

– Здорово.

Я легла на живот и поползла по грязи, протискиваясь под крыльцо, где, вероятно, обитало бог знает сколько пауков, червей и прочих мерзких тварей. Ближе к дому оказалось больше места, и, сгорбившись, я смогла устроиться рядом с Калео. Он сидел, подтянув колени к груди и крепко обхватив себя руками. Дом стонал, раскачивался под порывами ветра, в щели между досками крыльца стекала вода.

– Уютное местечко, – проговорила я и попыталась улыбнуться. – В такую сильную бурю не стоит выходить на улицу.

– Я хотел вернуться домой, – тихо пояснил он. – Но не могу.

– Знаю. – Сердце мучительно ныло. Этот малыш столько потерял. – Но в этом доме теперь опасно, верно?

Он кивнул.

– Из-за оползней. Его хотят снести.

При мысли о том, что в любой миг дом может рухнуть с горы, пульс резко участился.

– Даже не представляю, как тяжело тебе пришлось, – призналась я. – Но теперь у тебя будет новый дом. Там живет твой дядя…

– Дядя Эшер не знает, что со мной делать. Я слышал, как он сказал об этом мисс Барнс. Он не может справиться со всем, ему слишком тяжело.

– Он имел в виду – без твоих мамы и папы, – мягко произнесла я. – Это трудно, Калео. Очень трудно.

– Да, – кивнул он. Его глаза наполнились слезами, блестевшими в полумраке. – Не хочу, чтобы ему было тяжело. Что, если он слишком устанет и