Серебро на крови - Даша Пар

— Майя? — Тай нахмурился, держа меня за руку.

Оглядевшись по сторонам, поняла, что мы вернулись в клуб «Время» и сейчас лежу в бывшем кабинете Рональда, как подсказывает женский голос внутри меня.

— А ты тот мужчина, который похитил меня и привёз в сельский домик, из которого я сбежала.

— Пока ты не видишь всей картины… Майя, — медленно проговорил он.

— Нет, не Майя, — покачала головой, а затем положила голову на подушку и закрыла глаза.

Теперь было легче расслабиться и окунуться в свою память. Теперь это делала осознано, зная, что таким образом собираю себя как паззл, кусочек за кусочком.

— Ну, как же мы тебя назовём?

Над девочкой возвышается мужчина в смешном чепчике и бородой лопатой. Он хитро щурится, в его карих глазах скрывается расчётливый, но не злой ум. Рядом с ним стоит высокая худая женщина с чёрными вьющимися волосами и широким носом с горбинкой. Она улыбается, глядя на ребёнка перед собой.

Девочка смотрит на них с недоверием и затаённой злобой. Ей не хотелось никуда идти с этими людьми, они ей — никто. Но женщина из органов опеки сказала, что иначе она попадёт в приют, а это гораздо хуже, чем приёмная семья. К тому же еврейские семьи неплохо обеспечивают и заботятся о приёмных детях. Девочка не понимала и половины того, что ей говорили. По большому счёту ей ничего не нравилось из того, что с ней происходило. Всё, чего она хотела — это вернуться домой к маме и папе. Вот только она не знала, где её дом и кто её родители. Она ничего о себе не знала и как не пыталась вспомнить, как ни тужилась, ничего не получилось, кроме разве головной боли и тошноты. Её память была крепко укрыта белым туманом, но когда она говорила об этом врачу, тот только улыбался и давал безвкусные леденцы. Порой она хотела сильно дунуть на эту белизну, чтобы всё рассеялось, но она не знала, как это сделать.

— У меня есть имя, — пробурчала она, крутя между пальцев край своего белого платьишка.

— И как тебя зовут? — заинтересовалась женщина.

— Я не помню, — она потупила взгляд, чувствуя, как на щеках проступает румянец.

Она не видела, как сочувственно переглянулись её будущие приёмные родители и как они сжали руки друг друга, прежде чем женщина опустилась перед девочкой на колени.

— А тебе нравится имя Лея? — осторожно спросила она. — Это имя принадлежало жене праотца Яакова, она была праматерью еврейского народа. У неё были точно такие же, как и у тебя, светлые глаза.

Девочка хотела было громко сказать нет, чтобы эти люди отстали от неё, ведь она точно знала, что у неё есть имя, вот только она его пока не помнит, но оно обязательно вернётся к ней, но… Она помнила взгляд женщины из опеки, поэтому молча кивнула, отчего женщина, сидящая перед ней на коленях, вся просияла.

— Тогда добро пожаловать в семью, Лея, — уверенно и добродушно сказал стоящий мужчина.

И я опять открываю глаза и вскакиваю над импровизированной постелью, тяжело дыша — в этот раз пласт воспоминаний был гораздо обширнее и болезненнее, чем детские воспоминания, которые по большому счёту были невинны и милы. Вспомнила о себе всё самое важное. Вспомнила Маркуса, Рональда, своих друзей, Берта, Бетани и остальных. Вспомнила Генри, вспомнила все свои приёмные семьи… вспомнила, как появились на свет первые белые упыри. Вспомнила, как меня изнасиловал Маркус. Вспомнила, как убила вампира Аннет. Вспомнила автомобильную аварию, после которой потеряла память…

— Меня зовут Лея Фицпатрик. Я живу по адресу улица Паердегат, дом 7. Работаю в клубе «Время» и встречаюсь с человеком, которого зовут Рональд, — проговорила скороговоркой в пустоту, поскольку Тай спал, сидя возле кровати и склонив голову на подушку рядом со мной.

Залюбовалась своим мужчиной. Теперь, когда шум в голове немного утих, смогла оценить то, сколько он сделал для меня. Боже, а ведь я даже не всё ещё вспомнила! От этого больно защемило сердце, ведь только что прошлась по самым ярким воспоминаниям Леи. Болезненным, грустным, прекрасным, добрым, радостным, печальным… самым разным, как и положено любой жизни. И это всё моё.

Молодая девушка, блондинка с густой косой, в медицинском халате стоит за рабочим столом и внимательно смешивает две пробирки с разными цветами, она настолько поглощена процессом, что не замечает с каким удовольствием за ней наблюдает мужчина с яркой нечеловеческой внешностью. Его глаза горят салатовым почти неоновым светом, щёки остры и бледны. Он так же одет в медицинский халат и стоит напротив за тем же рабочим столом.

— Девять целых и три десятых, — констатировала девушка, ставя пробирку на стол перед собой. — Почти как ты хочешь, но, к сожалению, точнее уже не получится. Конец света изрядно подпортил нам материалы, я выжала всё, что могла.

— Ты гениальна, — мягко сказал он, занося полученные данные в компьютер. — Ты делаешь невозможное возможным. Без тебя я бы так быстро не продвигался в исследованиях.

— Да? — она посмотрела на него с ехидной улыбкой. — А кто поначалу говорил: «Ты всё равно ничего не помнишь, так зачем в лабораторию лезешь? От тебя не будет никакого толку! Да где я найду время ещё и тебя учить!» — этаким противным играющим голосом заговорила она.

— Понял-понял! Был не прав! — он вскинул вперёд в защитном жесте руки и негромко засмеялся. — Фрида — ты чудо!

— Почаще напоминай себе об этом, — сказала она нормальным голосом и улыбнулась.

— Я люблю тебя, знай это, — теперь он смотрел неотрывно, как хищник, но в голосе была чувственная мягкость, свойственная только влюблённым мужчинам и от этих слов девушка расцвела, зарделась и смущённо потупила взор. — И совсем скоро все узнают о наших чувствах!

— После загадочного путешествия, о котором ты так долго мне рассказывал? — на лице девушки засияла чувственная улыбка. — С нетерпением жду этой поездки!

— Надеюсь… ты не сбежишь от меня, — в глазах мужчины мелькнула самоирония вперемешку с такой острой и тонкой надеждой, что щемило сердце.

Девушка, видя столь яркую гамму чувств, не выдержала и обошла стол, подошла к нему, обхватила его руки и прижала к своим губам.

— И я тебя люблю, — она прямо посмотрела на него и новая улыбка загорелась на её губах. — И всегда буду любить. Ничто не способно разрушить наши чувства, ведь они истинны!

Вновь вынырнуть из воспоминаний оказалось проще, чем в прошлый раз, но двадцать лет, пролетевших перед глазами, просто так не отбросить. Просидела минут тридцать, глядя прямо перед собой, заново воскрешая в памяти те или иные события, постепенно смешивая их с воспоминаниями Леи и Майи.

Он лгал мне. Он всё время лгал и обманывал меня. И когда смотрел в глаза и говорил, что любит — всё это ложь. Нельзя любить выдуманную тобой женщину. Как и нельзя говорить такие слова той, что изнасиловал. То, что он сделал со мной… невообразимо жестоко. И все его слова — обман! Издёвка, злая шутка!