Мой прекрасный негодяй - Кристина Брук

– И почему только я не могу вам сопротивляться? – Хилари вздохнула, запустив пальцы в его шевелюру.

Очевидно, она питала роковую слабость к этому человеку. Всякий раз, когда ей казалось, что они уже пресытились любовными объятиями, он доказывал, насколько она ошибалась, снова и снова воспламеняя в ней желание.

Давенпорт беззвучно рассмеялся, его горячее дыхание обдувало ее влажный сосок, отчего по всему ее телу пробегали мурашки.

– Хани, вы не можете мне сопротивляться потому, что я знаю ваш секрет.

Эта фраза сопровождалась еще одним медленным, но уверенным движением его языка, от которого у нее все сжалось внутри – и в желудке, и в лоне.

– Какой секрет?

– Я почти боюсь спрашивать…

Его язык в промежутках между словами скользил по ободку ее соска, причиняя ей сладкую муку.

– Несмотря на все ваше желание выглядеть чопорной и строгой, в глубине души вы остаетесь озорной, легкомысленной девчонкой.

Возбуждение пронзило ее, подобно молнии.

– Нет, ничего подобного, – наконец промолвила она. – Даже не представляю, что могло навести вас на такую мысль.

Его губы сомкнулись на ее розовой набухшей плоти, и он принялся сосать, а она между тем едва не растворилась в мягком матраце.

– Знаете, почему я так думаю? – Он поцеловал ее выше линии декольте, остановившись, чтобы коснуться сначала ее подбородка, а затем губ.

Слишком заинтересованная, чтобы казаться равнодушной, она ухватилась за наживку.

– Почему?

Темные глаза, смеясь, посмотрели на нее сверху вниз, после чего он поцеловал ее в нос.

– Вам нравится, когда я пускаю в ход неприличные слова.

Сама мысль об этом показалась ей отталкивающей.

– Вы что, совсем с ума сошли? Вовсе нет!

– Значит, и это тоже правда. – Он отодвинулся от нее и заложил руки за голову с видом чисто мужского удовлетворения.

– Я бы хотела, чтобы вы перестали говорить загадками. – Хилари фыркнула и прикрыла грудь простыней. Ее лоно буквально ныло от досады.

– Ох, это так обычно среди благовоспитанных дам – или по крайней мере мне так говорили. – Она почувствовала за его деловитым тоном ухмылку. – Вам нравится слышать, как я шепчу вам на ухо непристойности, но вы ни за что в этом не сознаетесь.

– Да будет вам известно, что это не так. – Хилари была в том почти уверена. Только куртизанки и прочие дамы полусвета могли получать удовольствие от подобного обращения.

– Можете говорить все, что угодно, Хани, но мне известно другое. Вы даже не представляете, какое удовольствие доставляет мне мысль, что я – единственный человек, который это знает.

Он выглядел при этом таким самодовольным! Хилари зажмурила глаза.

– Вы говорите глупости, чтобы вывести меня из себя. Я не стану вас слушать.

Он снова повернулся к ней и, подперев одной рукой голову, другой стащил простыню с ее груди, наслаждаясь представшим его взору зрелищем.

– Хотите, я вам это докажу – прямо здесь и сейчас?

Жар прихлынул к нижней части ее живота.

– Нет, потому что мне это совсем не нравится. Вы должны прекратить сейчас же, сию секунду. Это оскорбительно для меня – и в любом случае вы ошибаетесь.

Давенпорт взглянул на нее с явным вызовом в глазах.

– Что ж, посмотрим, – ответил он, прежде чем снова завладеть ее губами.

Несмотря на то что минувшей ночью Давенпорту довелось насладиться сполна приятно округлым телом Хилари, он завидовал каждой минуте, которую девушка провела днем в обществе Бекингема. И почему только он из упрямства отказался показать ей достопримечательности Лондона сам? Он просто дал Бекингему еще один случай доказать, насколько тот превосходил Давенпорта во всех отношениях.

– Знаешь, у тебя какие-то средневековые взгляды, – заметила Сесили, перебиравшая, как ему показалось, груду скандальных газет. – Она не вернется быстрее только потому, что ты все время смотришь в окно.

Она приподняла один из листков поближе к глазам.

– Боже мой! Тебе известно, что некий лорд Х.-Ф., по слухам, собирается подать в суд на мистера Л. по обвинению во внебрачной связи? Это, должно быть, лорд Хауэлл-Фотерингей, но кто же тогда мистер Л.?

– Да кого это заботит? – отозвался Давенпорт. – Хауэлл-Фотерингей – грубая скотина, и он вполне заслуживает того, чтобы его несчастная жена изменяла ему направо и налево.

Сесили отложила газету и уставилась на него.

– Что? – спросил он, нахмурившись.

– Ты сегодня выглядишь раздраженным. Мечешься из стороны в сторону, как тигр в клетке. Хилари с Бекингемом, Джонатан. С ним она в полной безопасности.

– Это ты так думаешь! – отрезал он. – Бекингем – темная лошадка. В тихом омуте черти водятся, уж попомни мои слова.

– Бекингем – темная лошадка? Вот уж никогда в жизни не слышала ничего более нелепого.

Сесили протянула руку за другой газетой и, откинувшись на спинку кресла, принялась читать.

– Можно подумать, что ты ревнуешь.

Да, черт побери, он и впрямь ревновал. Стоило ему подумать о Хилари в обществе Бекингема, как в горле у него все сжималось и горело.

– Мне следовало настоять на том, чтобы ее сопровождала миссис Уэйкер.

Не то чтобы эта вечно пьяная матрона находилась в подходящей форме, чтобы предпринять экскурсию по городу. В действительности эта женщина ни по каким меркам не подходила на роль дуэньи. Правда, недостаток бдительности со стороны миссис Уэйкер прекрасно служил его собственным низменным целям, но теперь он понял, что ее просчеты могут с тем же успехом сослужить службу любому другому джентльмену, желающему завладеть вниманием Хилари.

– Они в открытом экипаже, посещают излюбленные туристами места, где их окружают сотни людей, – заметила Сесили. – Что, в конце концов, может ей сделать Бекингем, даже если бы у него и было такое желание, которого, я тебя уверяю, у него не было и нет? Что бы он там ни говорил, желая поддеть тебя, его сердце до сих пор гложет любовь к этому ужасному созданию.

Сесили скривила губы, и Давенпорту оставалось только пожалеть Джорджиану Блэк, если та когда-нибудь попадется на глаза его сестре. Бекингем был любимцем Сесили, и любой женщине, осмелившейся растоптать его нежные чувства, пришлось бы отвечать перед ней.

Тем не менее все это отнюдь не убедило Давенпорта. Если верить остальным, Хилари была первой респектабельной дамой, к которой Бекингем проявил интерес за многие годы. Что еще хуже, если бы самому Давенпорту предложили выбрать подходящего претендента на ее руку – что он, кстати, делать не собирался, – имя Бекингема стояло бы в верхней части списка.