Чтобы встретиться вновь - Джулиана Грей

Роланд мгновение поколебался, прикрыв глаза от белого слепящего солнца. Куда могла пойти Лилибет? К дороге или через сад к реке?

Она наверняка где-то прячется, интуитивно понял он. На дороге их заметят моментально. А вот вдоль реки, там, где нет сумасшедшего движения, у них есть шанс незамеченными добраться до города.

Приняв решение, он стрелой помчался по террасе, через лужайку и в сад, огибая по дороге цветущие клумбы. Гравий скрипел и разлетался из-под жестких подошв его сапог для верховой езды. Земля была покрыта следами: Лилибет и Филипп? Сомертон и Маркем? Те и другие?

Он добежал до конца сада и уткнулся в высокую живую изгородь. Справа в густой листве зиял проход. Роланд метнулся туда, нырнул внутрь и выругался.

Лабиринт. Чертов лабиринт! В точности как там, дома, при каждом роскошном особняке. В точности как в классическом саду при великолепном старом особняке его братца в Камберленде.

Разумеется, это неглупый способ не подпускать чернь с реки к дому. Винить древнего владельца палаццо не приходится.

Просто хочется перегрызть ему глотку.

Конечно, Роланд знал, как пройти лабиринт. Трюк простой – вытяни правую руку так, чтобы она все время задевала листву, и шагай. Раньше или позже доберешься до выхода.

Правда, желательно раньше, а не позже.

Роланд вытянул правую руку и побежал, пропуская явные тупики. Он бежал кругом, инстинктивно чувствуя, что приближается к центру лабиринта, а затем к выходу. Жара просочилась сквозь пиджак, покусывала кожу. Он где-то потерял шляпу – скорее всего в холле, когда Сомертон его ударил, – и теперь казалось, что солнце проникло сквозь шапку волос и скальп и поджаривало ему мозги. Роланд снял пиджак, перебросил через плечо, придерживая указательным пальцем левой руки, и завернул за очередной правый угол.

И словно по сигналу, сразу не менее одиннадцати тысяч птиц заголосили одновременно, громко и пронзительно. Роланд вырвался из лабиринта на еще одну лужайку и увидел еще одну террасу, грязно-коричневые воды Арно внизу и Сомертона, тащившего в одной руке отчаянно лягавшегося Филиппа и умоляющую Лилибет в другой, причем с таким видом, будто вот-вот утопит их в реке.

Прежде всего Лилибет увидела волосы Роланда, отражающие солнечный свет, как ореол или золотой шлем. Просто Аполлон, только обретший земное тело и ужасно запоздавший.

Радость, страх, облегчение – от множества эмоций у нее перехватило дыхание. Рука Сомертона обвивала ее плечи как стальная лента. Лилибет попыталась вытянуть шею, чтобы лучше разглядеть Роланда, чтобы убедиться – он в самом деле тут.

– О, посмотрите! – торжествующе вскрикнула она. – Роланд здесь!

Тело Сомертона на мгновение расслабилось, и она изо всех сил всадила ему кулак куда-то в район почек. Филипп, как камушек, упал на траву.

– Беги, Филипп! – закричала Лилибет. – Беги в лабиринт!

– Дядя Роланд! – завопил мальчик и понесся вверх по склону, раскинув руки.

Роланд опустился на колени и крепко обнял подбежавшего Филиппа, склонившись к его уху. Глаза Лилибет обожгло слезами. Все кусочки мозаики мгновенно встали на свои места, мир вернулся на свою ось, сомнения и растерянность растворились в почти болезненном ощущении правильности происходящего.

– Видишь! – зашипела она на Сомертона. – Видишь, как он ведет себя с ним! Он его любит!

Она просто не могла удержаться, не могла не уколоть мужа, ей хотелось поднести к его губам горькую чашу и заставить выпить. В эту минуту в ее сердце не осталось места для других чувств к графу Сомертону, кроме гнева и желания отомстить.

Она попыталась отойти от него, но Сомертон, уже оправившийся от удара, схватил ее снова.

– Порочная дрянь, – произнес он голосом, все еще хриплым от боли, но тем не менее до странного спокойным, словно разворачивающаяся перед его глазами сцена ничуть его не волновала.

– Отпусти! – Лилибет тяжело дышала. – Разве не видишь, что это безнадежно? Не понимаешь, что тебе не победить?

– Он тебя не получит, – сказал Сомертон ей в ухо. – Клянусь Богом, не получит.

– Так убей меня! Убей его! Убей всех нас! Что, дьявол тебя побери, ты вообще намерен сделать? Думаешь, спасешь свою гордость, отомстив? – Она коротко вздохнула, потом еще раз, словно легкие не могли работать нормально среди переполнявших ее страха и паники. – Ничего не выйдет. Такие вещи никогда не получаются. Месть – это бездонная яма, разве ты до сих пор не понял?

Он ее встряхнул, но ничего не ответил.

– В этом-то все и дело, верно? – прошептала Лилибет. – Ты понятия не имеешь, что теперь делать. Не можешь заставить себя отпустить нас и не можешь заставить себя прекратить все это. Ты трус, Сомертон. Задира и трус.

Его лицо исказилось от ярости. Он занес кулак, и Лилибет зажмурилась, ожидая ударов по лицу, по голове.

Но ничего не произошло.

Он по-прежнему крепко удерживал ее другой рукой. Лилибет открыла глаза и увидела, что он смотрит куда-то вдаль, на реку, высоко приподняв густые брови, словно не веря самому себе.

Тут ее кто-то подхватил – теплые нежные руки, руки Роланда, без сомнения. Она потянулась к ним, и Сомертон отпустил ее без сопротивления.

– Лилибет, – послышался над ухом знакомый голос, негромкий, полный любви. Она повернулась, уткнулась лицом в его горячую, пахнувшую солнцем грудь и всхлипнула. – С тобой все в порядке, милая?

– Да, – выдавила Лилибет.

Он потянул ее прочь от Сомертона. Его тело, дрожавшее от напряжения, пахло мылом, лошадьми, потом. Он напоминал охотничьего пса, готового убивать.

– Филипп? – услышала Лилибет собственный голос, слишком высокий и тонкий, чтобы действительно принадлежать ей.

– Ш-ш-ш. Он наверху, на лужайке. – Роланд слегка ослабил объятия, прижался губами к ее макушке, к виску. – Иди к нему, милая. Прямо сейчас.

– Но… – Она в замешательстве подняла голову.

– Быстро. Беги! – Он вообще на нее не смотрел. Взгляд прищуренных глаз был устремлен в ту же сторону, что и взгляд Сомертона, – на берег реки.

Лилибет повернулась и посмотрела.

По дорожке вдоль берега шел какой-то мужчина, и как раз сейчас он ступил на плиты террасы. Высокий, несгибаемый, с очень прямой спиной, волосы припорошены сединой, одет в английский твид.

Позади этого крупного человека Лилибет успела заметить знакомую изящную фигурку личного секретаря ее мужа, мистера Маркема, но тот мгновенно исчез в кустах.

Голос Сомертона прорезал тишину как сабля:

– Какого дьявола вы тут делаете, Олимпия?

– Твой дедушка! – воскликнула Лилибет, уткнувшись в грудь Роланда.

– Беги немедленно, милая, – прошипел он ей в ухо, разомкнул объятия и легонько подтолкнул ее.