Зеркальщик. Счастье из осколков - Наталья Алексеевна Мусникова

Всё-всё-всё, угомонись, ничего худого я против твоего Зеркальщика не имею. Раз ты говоришь, что человек достойный, быть посему. А проверяющий всё одно приедет.

Аркадий Акакиевич усмехнулся благодушно:

- Да пусть приезжает, мне не жалко. Всеволод любые проверки выдержит, токмо, по моему разумению, не следовало бы обижать недоверием хорошего человека. Неправильно это, не по-людски.

- Ещё скажи: не по-христиански, - фыркнул старый маг, - ладно, прощай, старый друг. Даст Бог, следующая встреча при иных обстоятельствах будет.

- Даст Бог, - откликнулся чиновник Сыскного Управления и провёл рукой по амулету, отключая его.

Аркадий Акакиевич посидел немного в тишине спальни, покачал головой, что-то негромко шепча себе под нос, а потом опять потянулся к амулету. Посмотрел на него мало не с отвращением, стариковски покряхтывая, подошёл к зеркалу и приложил амулет к стеклу. Хочется али нет, а предупредить Всеволода Алёновича о проверке стоило всенепременно. О таких вещах надо знать заблаговременно.

Зеркальщик только-только проводил Вареньку в её комнату в отчем доме, а потому отойти от зеркала далеко не успел, вызов принял быстро. Увидев Аркадия Акакиевича, весело улыбнулся, пожелал наидобрейшего утра, чем вогнал седовласого чиновника в состояние глубокой задумчивости.

- А у Вас, оказывается, в глазах искры золотые, - задумчиво заметил Аркадий Акакиевич, глядя на дознавателя так, словно впервые его видел.

Всеволод удивлённо моргнул, качнул головой, переспросил вежливо:

- Что, простите?

«А он ведь молодой, ему, поди, и тридцати нет, - продолжал заниматься не свойственным ему витанием в заоблачных сферах Аркадий Акакиевич, - а я-то, дурак старый, думал: Всеволод Алёнович – муж зрелый, перешагнувший пору тридцатилетия».

Зеркальщик вежливо кашлянул, привлекая к себе внимание. Конечно, отвлекать начальство от дум невежливо, но хотелось бы уже, наконец, разговор завершить и отправиться за цветами, конфектами и всенепременно кольцом золотым, дабы уже сегодня иметь возможность официально объявить об обручении с Варенькой. Хотелось бы, конечно, и свадьбу как можно скорее справить, но тут ждать придётся, чтобы все приготовления завершить успели. Всеволод досадливо дёрнул уголком рта. Можно подумать, он меньше Вареньку любить будет, коли её тётка четвероюродная на свадьбу не приедет! Али приданое припасти не успеют.

Зеркальщик опять взглянул на Аркадия Акакиевича, по-прежнему пребывающего в состоянии глубокой задумчивости.

«И чего он тянет? – нетерпеливо подумал Всеволод. – Вести что ли какие дурные? Так с ними тем более тянуть не след, тут как осколок извлекать, лучше один раз со всей силы рвануть, чем часами расшатывать да по кусочку извлекать. Боли всё одно не избежать, только пытку продлеваешь».

Аркадий Акакиевич же, коему совершенно не хотелось гасить столь редкие в глазах Всеволода Алёновича искорки счастия, никак не мог насмелиться сказать о проверке, а потому и разговор решил начать с тем безобидных и отвлечённых:

- А сколько Вам лет, Всеволод Алёнович?

Зеркальщик удивлённо вскинул брови, потом озадаченно принахмурился, то ли пытаясь понять причину столь неожиданного вопроса, то ли вспоминая возраст, о коем никогда и не задумывался.

- Двадцать… четыре, - медленно, с расстановкой ответил Всеволод, не враз вспомнивший, сколько ему исполнилось, и тут же с лёгким вызовом добавил. – По законам нашей Империи я вошёл в пору мужества, а потому могу сочетаться браком.

Аркадий Акакиевич усмехнулся, махнул рукой:

- Да я не про то. Думал грешным делом, Вы старше.

Брови Всеволода Алёновича опять выразительно взмыли вверх, во взгляде скользнула лёгкая укоризна, мол, сколько же можно пустыми разговорами время отнимать? Для гостей час неурочный, для светской беседы место неподобающее.

Седовласый чиновник вздохнул, нервно дёрнул щекой, проговорил тихо и задушевно, почему-то виновато отводя взгляд:

- Я вот чего сказать-то хотел. Проверка приезжает. Самолично Ярослав Макарович в нашем городе Зеркальщиков проверять будет.

Аркадий Акакиевич замолк, давая возможность Зеркальщику осмыслить сказанное, а то и излить недовольство за унижающие человеческое достоинство проверки. Мол, по службе никаких нареканий, ни в каких преступлениях противу трона, веры и народа не замечен, так почто же как татя лесного проверять? Но Всеволод лишь вежливо склонил голову, давая понять, что весть услышал, и спокойно поинтересовался:

- Когда проверка будет?

- Не знаю, - с досадой ответил Аркадий Акакиевич, переживающий за своего дознавателя пуще его самого, - даже мне не сказали!

По губам Всеволода скользнула озорная мальчишеская усмешка:

- Ну что ж, значит, хорошо, что я никуда из города уезжать не собираюсь.

Седовласый чиновник не поверил своим ушам, во все глаза воззрился на дознавателя, словно на чудо заморское:

- Неужто Вы не гневаетесь?

Всеволод Алёнович улыбнулся широко, ничуть не печалясь, что шрам сделал улыбку кривоватой, пригнулся к зеркалу:

- А на что ж гневаться-то? Всякая тварь по-своему Господа славит. Служба у них такая, только и всего.

- Что с Вами, Всеволод Алёнович, - встревоженно воскликнул Аркадий Акакиевич, - уж не подменили ли Вас?

Зеркальщик звонко, заливисто расхохотался, отсмеявшись, покачал головой:

- Нет, не подменили. Обручение у меня сегодня.

Аркадий Акакиевич улыбнулся, от всей души поздравил дознавателя со знаменательным в жизни событием и поспешил откланяться. Чай, будет ещё время побеседовать, а сейчас Всеволода Алёновича лучше не беспокоить. Ясно же, что Зеркальщику сейчас не до хлопот государственных, не об том сердце кричит. Аркадий Акакиевич молодцевато усмехнулся, вспомнив своё сватовство к любимой Натальюшке. Эх, сколько лет прошло, сколько воды утекло, а до сих помнит, как бешено стучало сердце, когда входил в библиотеку к Натальиному отцу, как голос дрожал, когда просил его благословить на брак с дочерью. Всеволоду Алёновичу тоже предстоит пред отцом избранницы стоять, как-то ещё Алексей Петрович его примет. Аркадий Акакиевич покачал головой и усмехнулся. Хорошо всё будет, не станет Алексей Петрович куражиться над Зеркальщиком, не такой он человек. А значит, быть скоро в Сыскном Управлении шумному гулянию. Аркадий Акакиевич воодушевлённо потёр руки и поспешил в Управление точно голубь, несущий благую весть.

***

Едва завершив беседу с Аркадием Акакиевичем, Всеволод моментально выбросил его из головы. Потом, всё потом, чай, проверяющий ещё не прибыл. Да и приедет когда, большой беды в том не будет, зря Аркадий Акакиевич так переживает. Всеволод Алёнович улыбнулся, старательно приглаживая вихры надо лбом и одёргивая ладно пригнанный мундир. Ну вот, облик, вполне подобающий помолвке. Осталось цветы купить, конфекты взять и непременно к ювелиру за колечком золотым зайти. С камушком, белым… Нет, дымчато-серым, как осколок зеркала. Помнится, у Егора Ильича видел похожее. Зеркальщик ещё раз одёрнул мундир и, весело насвистывая, что было для него нехарактерно, вышел из комнаты.

Всё в