У стен недвижного Китая - Дмитрий Янчевецкий

Если можно было еще найти некоторое объяснение для образа действий военных, хотя при современных понятиях о правах завоевателей и завоеванных такой образ действий не может быть ничем оправдан, то поведение многих тяньцзинских сэров и джентльменов вызывало только одно изумление. Забыв на время свое джентльменство, они с тележками пробирались в китайские кварталы и, по указаниям китайской прислуги, отыскивали запертые и покинутые китайские банки и меняльные лавки. Они взламывали двери этих домов и возвращались с тележками, наполненными серебром. Среди этих особенных любителей китайской нумизматики встречались не только мелкие коммерсанты, но даже почтенные директора компаний.

К счастью, подобные обвинения не могут быть взведены на русский отряд, и несколько единичных случаев, возможных и при мирной обстановке, не дают никакого права бросить тенью укора на всех.

Тогда как несколько иностранных команд было размещено в самом завоеванном городе, русский отряд как был, так и остался в лагере в пяти верстах от китайского города, в котором нами были поставлены караулы только для охраны дворца Ли Хун Чжана и импаней, где находились склады продовольствия, огнестрельных припасов и китайской амуниции – все предметы безусловной военной добычи. Наши командиры строго наблюдали за нижними чинами и не позволяли им без надобности отлучаться из лагеря.

Союзники не ограничивались одним разграблением города.

Так как, по их понятиям, китайцы были не полноправные люди, а варвары и кули, т. е. чернорабочие, то с ними поступали как с рабами. Для исполнения всяких черных и тяжелых работ союзники устраивали особого рода охоту или ловлю китайцев. Отряжали команду солдат, которым было приказано наловить китайцев для работы. Солдаты отправлялись и забирали в городе всякого китайца, который имел несчастие попасть им навстречу. Солдаты не спрашивали, желает ли и может ли китаец работать или нет, а забирали столько человек, сколько было приказано. За работу им только давали рис. За побег или малейшие признаки неповиновения или неудовольствия били палками. Так как летом все китайцы обыкновенно одеваются более или менее одинаково в простые бумажные синие костюмы, то солдаты, конечно, захватывали китайцев без всякого разбора: в одну кучу ловили и рабочих, и торговцев, ремесленников, учеников школ, стариков, взрослых и мальчиков, семьи которых с отчаяньем ждали возвращения своих пропавших без вести сыновей, мужей и отцов. Союзники не спрашивали о том, что останется с мирной и порядочной семьей, у которой вдруг отрывали принадлежавших ей мужчин, они только требовали, чтобы было доставлено такое-то число кули, и очень удивлялись, что русские платили не только рисом, но и деньгами работавшим у них манзам.

Китайцы со слезами рассказывали мне об этой охоте за людьми, которою занимались международные отряды.

Только одно обстоятельство можно привести в некоторое извинение такого варварского отношения союзников к мирным китайцам. Когда был взят Тяньцзин, то в очень многих домах были найдены стены с просверленными отверстиями, через которые мирные и немирные китайцы стреляли из своих ружей по концессиям и вокзалу. В таких домах находили ружья и кучи патронов. Из окрестных деревень также постоянно стреляли по иностранным отрядам.

Кроме того, бывали случаи, что команды солдат в несколько человек, отправленные в китайские кварталы или соседние деревни за фуражом, навсегда пропадали. Вероятно, они заходили в какие-нибудь очень глухие переулки, попадали к вооруженным китайцам, бесчинствовали у них и были убиты из-за угла.

Но с того часа как Тяньцзин пал и все китайцы вывесили белые флаги в знак покорности, подобная ловля людей, производимая цивилизованными войсками, напоминала дикие расправы давно угасших времен. Я всегда удивлялся, с каким достоинством и как безропотно пойманные китайцы, имевшие иногда самый добропорядочный вид, исполняли взваленную на них непосильную работу.

Хотя союзники поступали так с китайцами, потому что презирали их и считали за варваров и рабов, но я не решаюсь сказать откровенно, кто более достоин названия варваров: те ли китайцы, которые в количестве более 500 000 человек, не имея никаких властей, в силу вошедшей в плоть и кровь их давнишней народной дисциплины, ни разу не нарушили порядка и не произвели ни одного возмущения в миллионном городе, который отстаивали всеми силами, – или же те цивилизованные иностранцы, которые взламывали двери и окна банков, магазинов и ямыней, грабили серебро, врывались в дома, наполненные семьями, отымали у них всякое добро, позорили женщин и, в случае сопротивления, расправлялись с китайцами при помощи револьверов и ружей.

Временное правительство, учрежденное в Тяньцзине по почину и стараниями адмирала Алексеева, мало-помалу прекратило эти беспорядки и внесло в этот обездоленный город спокойствие, личную безопасность и правосудие.

Временное управление в Тяньцзине

Во время описываемых событий русские не только были главными инициаторами в военных действиях, направленных к защите иностранных концессий и окончившихся снятием осады с Тяньцзина и бегством китайских войск; русские не только восстановили из развалин с рекордной скоростью железную дорогу между Тонку и Тяньцзином, благодаря чему все союзные отряды получили возможность быстро, исправно и безопасно доставлять свои войска с рейда в Тяньцзин, а впоследствии и до Янцуня, – русские, в лице адмирала Алексеева, сделали почин в установлении временного управления в только что завоеванном Тяньцзине.

Для этой цели адмирал пригласил на совещание командиров всех союзных отрядов.

Вопросу об установлении гражданского управления в Тяньцзине были посвящены два заседания, 3 и 5 июля, на которых присутствовали представители всех иностранных отрядов, a именно: начальник Печилийского отряда генерал Стессель; англичанин генерал Дорвард; японец генерал Фукушима; француз полковник де Пеллако; американец полковник Мид; германец капитан Узедом; австриец лейтенант Индрак и итальянец лейтенант Сириани. Кроме того, присутствовал английский капитан Бэйле. Председательствовал вице-адмирал Алексеев. Протоколы заседаний вел И. Я. Коростовец.

На этих двух заседаниях выяснилось, что англичане и германцы желают держаться общего образа действий и привлечь на свою сторону японцев. Французы безусловно солидарны с русскими. Американцы примыкают к англичанам, а австрийцы и итальянцы, ввиду весьма ограниченного числа присланных ими войск и отсутствия действительных интересов на севере Китая, не играют роли.

Англичане относятся весьма ревниво к доминирующему положению русских в Тяньцзине.

Так, когда на указанных заседаниях русский адмирал предложил, чтобы в интересах дела и единства действий во главе управления китайским Тяньцзином было поставлено одно лицо, с чем вполне согласился и японский генерал Фукушима, англичане нашли такое управление весьма неудобным, из боязни, вероятно, чтобы таким полновластным лицом не был назначен русский. Англичане не согласились ни с проектом назначить 1 председателя с советом из выборных представителей всех 8-ми наций, ни с проектом назначить 1 председателя и 2 вице-председателей, так что вообще было довольно трудно узнать, чего, собственно, желают англичане и могут ли они вообще с чем-нибудь согласиться.