Посланец. Переправа - Станислав Васильевич Вторушин

до берега. Мост уже давно исчез из виду, и это обрадовало Демидова. Если они не видят немцев, значит, и немцы не видят его группу. Но силуэты разведчиков, перебиравшихся через реку, с берега были видны.

Вода доходила им сначала до пояса, потом до груди и только у самых кустов разведчикам пришлось проплыть с десяток метров. Женя с напряженным вниманием следила за ними. Ее не пугала глубина, она умела хорошо плавать. Она боялась, что ей вместе с разведчиками придется раздеваться. Женя не представляла, как она может оказаться в одном нижнем белье среди одиннадцати мужиков. Ей казалось, что она сгорит со стыда, еще не ступив в воду.

Между тем Гудков и Коростылев, выбравшись на берег, скрылись в кустах. Вскоре с противоположного берега раздалось кряканье.

— Всем раздеваться — и в воду, — приказал Демидов.

Женя застыла на месте, увидев, как разведчики начали стягивать с себя сначала сапоги, а потом снимать гимнастерки и галифе. Они аккуратно сворачивали все это и укладывали в вещмешки. Ей показалось, что с особым удовольствием раздевался перед ней Сукачев. Он специально повернулся к ней лицом, заставляя Женю наблюдать всю картину стягивания с себя одежды. Она перевела взгляд на Демидова. Тот пока еще был в одежде. Их глаза встретились, и Демидов, по всей видимости, только сейчас понял, в какой ситуации оказалась радистка.

— Всем в воду! — тихо скомандовал он.

Разведчики спустились в реку, каждый держа в одной руке автомат, в другой вещмешок с запасными дисками к нему и одеждой.

— Раздевайтесь! — приказал Жене Демидов. — В мокрой одежде вы не дойдете до моста. Вода в сапогах не позволит. А заодно выдадите всех нас своим хлюпаньем.

Демидов снял сапоги, размотал и сунул в них портянки. Затем начал стягивать с себя галифе. Женя нерешительно взялась двумя пальцами за верхнюю пуговицу на гимнастерке. Разведчики между тем были уже на середине реки.

— Отвернитесь, — сказала она Демидову и, оказавшись в одних трусиках и лифчике, встала позади него.

— Нет уж, голубушка, вы пойдете впереди меня, — шепотом, в котором звенели металлические нотки, произнес Демидов. — Если начнете хлебать воду, вас и за волосы вытащить некому будет.

Женя, насупившись, прошла мимо него и осторожно ступила в реку одной ногой. Вода оказалась холодной. Задержавшись на мгновение, Женя ступила второй ногой и медленно побрела к противоположному берегу.

Демидов, шедший сзади на расстоянии вытянутой руки, невольно остановился. За последние три года он ни разу не видел перед собой обнаженной женщины. И вот сейчас она медленно, нащупывая ногой дно, шла перед ним, поигрывая бедрами и ослепляя невероятно красивым телом. На ее бедрах были только тонкие белые трусики, под которыми скрывалось то, что в минуты затишья снилось каждому солдату долгие годы войны. Он невольно глотнул воздух открытым ртом, наблюдая, как с каждым шагом Женя все больше погружается в воду. Сначала вода скрыла ее по щиколотку, потом дошла до колена, затем скрыла и колени. У Демидова гулко застучало сердце. Еще мгновение — и она скроется совсем. Ему вдруг захотелось с шумом броситься к девушке, схватить ее, стиснуть сильными руками горячее, вздрагивающее тело и раствориться в нем до такой степени, чтобы не ощущать себя. Ни война, ни шедшие впереди разведчики не имели в этот миг для него никакого значения. Были только Женя и он. Демидов уже вытянул руки, чтобы броситься к ней, но в это время Женя, тихонько ойкнув, ухнула в омут и над водой осталась только ее голова с поднятыми руками.

Демидов мгновенно пришел в себя, лихорадочно соображая, что предпринять, чтобы, не поднимая шума, спасти девушку. Но она повернулась к нему лицом, улыбнулась и поплыла к берегу. Сначала на боку, подгребая под себя воду одной рукой и держа в другой тяжелый вещмешок, потом на спине. Когда она коснулась ногами дна, увидела одевающихся разведчиков. Женя по воде отошла в сторону и вышла на берег так, чтобы они не видели ее. Быстро одевшись, она вышла к группе. И только сейчас, представив, как бы она выходила из реки в одежде, с которой ручьями стекала вода, с благодарностью подумала о Демидове. В сухом обмундировании было тепло и комфортно.

А Демидов, увидев Женю в солдатской форме, ошеломленно смотрел на нее. Несколько мгновений он не мог понять, куда исчезло то небесное создание, из-за которого всего минуту назад он потерял рассудок. И только после того, как вся группа снова оказалась вместе, его сознание переключилось с радистки на задание командира дивизии. Демидов тряхнул головой, выходя из оцепенения. За всю войну с ним еще ни разу не происходило ничего подобного.

Сразу за кустами в сторону моста шла старая полевая дорога. Туман, окончательно закрывший реку, выполз и на нее. Демидов построил разведчиков в шеренгу по два и маршем направился к мосту. Его расчет строился на том, что немцы, даже увидев группу, будут принимать ее за своих до тех пор, пока не столкнутся с разведчиками нос к носу. А это значит, что он сможет нанести удар первым. В таких схватках внезапность является главным преимуществом. Вскоре впереди показался выезд на мост. Разведчики пошли осторожнее, стараясь быть как можно дольше необнаруженными.

Перед мостом стоял часовой. Увидев выплывающую из тумана группу солдат, он даже обрадовался, шагнув им навстречу. Достал из кармана портсигар, вытащил из него сигарету и протянул руку, в которой ее держал, в сторону Демидова. Очевидно, у него кончился бензин в зажигалке, и он просил огонька. Но, разглядев перед собой русского, в ужасе раскрыл рот и, не веря самому себе, произнес трясущимися губами: «Руссишь?» Все остальное произошло в одно мгновение.

Демидов ладонью обхватил его лицо, зажав рот, развернул к себе спиной и молниеносным движением повернул голову. Женя услышала хруст шейных позвонков и увидела, как сник и повис на руках Демидова немецкий часовой. Выждав несколько мгновений и все так же прижимая немца к себе, Демидов осторожно опустил его на землю, снял с него автомат и столкнул труп в кювет. Затем вытер рукавом гимнастерки лицо и кивком головы приказал группе двигаться к мосту.

Женю охватил ужас. Ей никогда не доводилось видеть, как убивают человека. Причем так расчетливого, хладнокровно и по-звериному жестоко. Когда Демидов схватил часового, тот не издал ни одного звука, только широко раскрыл глаза, полные застывшего страха. Женю удивило, что он даже не пробовал сопротивляться. Очевидно, осознал свою обреченность. И еще ее удивило, что разведчики даже не посмотрели в сторону немца, оказавшегося в кювете. Словно